class="v">Где можно это диво лицезреть.
От встречи с Попугаем, чудо птицей,
Кружилась у вещуньи голова.
И как она могла не удивиться,
Услышав очень горькие слова:
— Я счастлив был, но как-то в зоопарке,
Его, увидев, потерял покой.
Утратил речь, и ты не сможешь каркать,
Когда Павлин предстанет пред тобой.
Я сам своим очам не мог поверить,
Что это наяву, а не во сне.
Таких волшебных разноцветных перьев
Ещё не доводилось видеть мне.
Отправилась Ворона к зоосаду,
Кружилась в изумлении над ним.
Глядела, как в вольере за оградой,
Хвост распуская, шествует Павлин.
Сев рядом с ним и опуская крылья,
Красавчику задала свой вопрос:
— Наверно нету птиц тебя счастливей?
Павлин вздохнул, не сдерживая слёз.
— Не знаешь ты, Ворона, ужас плена.
Кому нужна такая красота,
Когда вокруг толпа аборигенов
Стремится вырвать перья из хвоста?
— Он помолчав, добавил с удивленьем,
— Как можно вольно по небу летать,
Завидуя на краски оперенья,
И счастья своего не понимать.
Красавица и чудовище
Все начиналось точно, так как в сказке.
Красавица в чудовище влюбилась.
Искрились счастьем голубые глазки,
Сердечко воробьиное забилось.
Нельзя без сказки жить на этом свете.
Любовь ее манила и кружила.
Дурман любви стелился по планете.
Она все знала, но про всё забыла.
У этой сказки был сюжет суровый,
И в принца он никак не превращался.
Не принимал никак он облик новый,
Хотя таким же любящим остался.
Она ему дитё однажды летом,
Чудовищно прекрасное родила.
Дорогу освещала дивным светом,
И так же крепко чудище любила.
Уродство в красоту не превращалось.
Без красоты на счастье уповала.
Уродство красотою ей казалось,
А красота — уродливостью стала.
Немудреная наука
Два старых друга встретились однажды,
Не виделись они, который год.
Один из них банкир — богатый важный,
Другой бродяга — жалкий нищеброд.
Причудливо судьба тасует карты,
Но видно так угодно небесам.
Когда-то на двоих делили парту,
Но жизнь их развела по полюсам.
Одних злой рок обходит стороною.
Их балует проказница судьба.
К другим она всегда стоит спиною,
И их удел невзгоды и беда.
Порою жизнь обходится сурово.
Банкир готов приятелю помочь
Своим советом, или добрым словом.
И поддержать финансами не прочь.
Он выделил, в знак прежнего почтенья,
На обустройство некий капитал.
Ту сумму, прослезясь от умиленья,
Товарищ с благодарностью принял.
Банкир любитель шуток и забавы.
В глазах чертята начали скакать.
Он предложил с улыбкою лукавой:
— А хочешь, сразу миллионов пять?
Но жизнь свою закончишь со слезами,
И не увидишь солнечный рассвет.
Он обнял друга сильными руками,
Услышав отрицательный ответ.
— Вот видишь: жизнь дороже, чем монеты,
Такой конец тебе не по нутру.
Живи и наслаждайся белым светом,
И радуйся, проснувшись поутру.
Я эту немудреную науку
Понял, хоть не какой-то там Гуру.
Страшнее нет судьбы, и большей муки,
Чем бездыханным отдыхать в гробу.
Мир хижинам и дворцам
Развалины священного собора,
Дворец княгини как укор отцам.
Как памятник вселенского позора,
Мир хижинам, война дворцам.
Прекрасная статуя Аполлона,
Прикладом, превращаемая в хлам,
И, вдребезги разбитая колонна,
Мир хижинам, война дворцам.
Вмиг всю страну, как гордую княгиню,
Втоптал в болото грязный, пьяный хам,
И расстрелял народную святыню,
Мир хижинам, война дворцам.
Мы варвары крушили, разрушали,
Видать, за это проклял нас творец,
А я б хотел, чтоб хижины пропали,
И каждый смертный выстроил дворец.
Христа, припомнив, родину распяли,
Потомкам душу этим развратив,
И мы крушили, рвали и топтали,
Свою страну в конюшню превратив.
Заморенные голодом крестьяне,
А на устах святые имена,
Религия бесчинствующей пьяни,
Война дворцам и хижинам война.
Я гражданин своей страны несчастной,
Мне за отчизну нашу стыд и срам,
Ведь сколько крови пролито напрасно,
Мир хижинам и мир дворцам.
Зять Рокфеллера
Девятнадцатый век второпях передал эстафету,
А двадцатый её, подхватив, набирает разгон.
Я сидел пред фонтаном на лавке, читая газету,
И дрожал от ужасных вестей и от крика ворон.
Наступление буров на бирже чувствительны сразу.
Курс британских компаний сегодня заметно упал.
Ожидался огромный доход от добычи алмазов.
Я в надежде на прибыль вложил в них весь свой капитал.
Как набат прозвучали слова биржевых сообщений.
Я сижу третий час, утопая в сигарном дыму.
А в мозгу повторяясь, звучит лишь одно предложенье:
«Я банкрот и дорога одна — в долговую тюрьму»
Извивается в сердце коварный безжалостный полоз.
Неприветливо встретил меня новорожденный век.
Из раздумий тяжёлых выводит участливый голос —
Близ меня на скамейке сидит пожилой человек.
Выливая проблемы свои на чужие седины,
Говорю с ним взволнованно сбивчиво и горячо.
А в ответ говорит, улыбаясь радушно, мужчина,
Что готов мне помочь, поддержать и подставить плечо.
«Через год возвратите мне, если получится, сумму», —
Произнёс и исчез, как в пустыне мираж старичок.
Я сидел как в тумане, не зная, что делать и думал,
И смотрел на подписанный вензелем белый клочок.
Я сбивался, пытаясь, нули подсчитать в сумме чека,
И не верил глазам, прочитав десять раз — «миллион».
Но ещё удивительней подпись была человека:
Это мистер Рокфеллер по имени Дэвисон Джон.
Драгоценный автограф упрятал я в сейфе надёжном.
Приходила на бирже удача мне с разных сторон.
Иногда и немного рискованно действовать можно,
Коль Рокфеллер стоит за спиной и его миллион.
Постепенно на бирже я стал не последней фигурой.
Очень кстати пошли на поправку дела на войне.
Англичане пошли наступать на позиции буров,
И пакет моих акций возрос многократно в цене.
Год прошёл, я набрался финансовой силы.
Стал в приличных домах дорогой и желаемый гость.
Я стоял на ногах, мне банкротство уже не грозило,
