ушёл. Он так и стоял, прислонившись лбом к стене у двери. И я его окончательно зауважала. Молодец.
— Венди? — с надеждой посмотрел он на меня.
— Всё обошлось. У тебя сын. Альва справилась, с ней тоже всё будет хорошо. Ты можешь войти. Стой! Сына возьми, — улыбнулась я. — Няня скоро приедет.
— Венди, а ты знаешь, что если жена берёт на руки сына от Каллис, то она принимает и ответственность за него? — спросил Сверр, аккуратно принимая у меня сверток.
— Знаю. Мама сказала. А куда я денусь? Как назовёшь?
— Альрик.
— «Сильный», — кивнула я, — И первый слог — в честь Альвы?
— Да. Она у меня — чудо.
Я открыла ему дверь в спальню и выдохнула. Какой же сложный день! Он так отвратительно начался — с подслушанного разговора и крушения моих надежд. А закончился — появлением новой жизни и моей новой ответственностью в этом мире. Символично. И всё же, несмотря ни на что, это был хороший день.
Рождение нового и светлого. Новых целей и новых задач.
Рождение малыша Альрика позволило оттянуть мою встречу с Рунольфом на целых три дня. Я даже не спускалась на завтраки, обеды и ужины, предпочитая трапезничать в обществе Альвы. Мы вместе выбирали няню и в итоге сошлись на той, которая устроила и меня, и Альву, и маму. Герда в этом участия не принимала. Я следила за няней все три дня и, заодно, училась у неё обращению с младенцами. Наша няня явно была опытна и детей искренне любила. Мне понравилось возиться с маленьким Альриком, хотя я вообще имела смутное представление с какой стороны к детям, собственно говоря, подходят, и, по началу, боялась. Но я быстро всё схватывала. А няня всё время была рядом и подсказывала — как и что надо делать. Мы с Альвой много смеялись, и она постепенно набиралась сил после родов, что меня, признаюсь, сильно радовало.
Но, помимо действительного беспокойства за Альву и нежелания оставлять её надолго одну, всё это я проделывала ещё и с целью отсрочить встречу с Рунольфом.
Мне было необходимо время собраться, успокоиться, не наворотить дел и — самое главное — остыть. Чувства кипели и бурлили во мне, как в чайнике, и я этот чайник, в который превратилась моя голова, все три дня старательно остужала. И мне это удалось. В результате, я спускалась вниз, полностью одетая для поездки на очередной обязательный бал зимнего сезона, абсолютно спокойной и уравновешенной. И даже увидев кошмар моих последних дней во всей красе, я не дрогнула и бровью не повела. Мне отныне глубоко безразличен Рунольф и всё, что связано с его драгоценной персоной. Ну…. Почти.
Наследный Принц мгновенно понял, или, скорее, почувствовал — что-то не так.
Наверное, по отсутствующему взгляду, а может и по холодности, исходящей от меня волнами. Он уже привык видеть на моём лице тёплую улыбку, обращённую к нему, и сейчас он замер и пристально всматривался в моё лицо. Потом, видимо, пришёл к какому-то выводу и, накинув мне на плечи шубу, повёл к карете. На балу всё было как обычно. Только я отвечала односложно и следила, что бы наши руки лишний раз не соприкасались. С каждой минутой Рунольф хмурился всё сильнее. А когда я в очередной раз уклонилась от его прикосновения, он отчетливо заскрипел зубами.
С бала мы возвращались в молчании.
На следующий день я спустилась к завтраку, и ожидаемо застала там Наследного Принца. Он никак не отреагировал на моё появление, лишь показалось, что он всё время чего-то от меня ждал. Но я его ожиданий не оправдала. Всё такое же каменное выражение лица. И я отвечала только «Да» и «Нет». А сразу после завтрака я поднялась наверх, а не пошла, как обычно, с ним в кабинет, чтобы сесть в кресло и наблюдать за его работой.
Мне там больше места не было.
Сразу после обеда, Наследный Принц взял меня за локоть и резко бросил:
— Нам нужно поговорить.
Я пожала плечами. Определённо нужно всё расставить по своим местам. Чем быстрее он от меня отстанет, тем будет лучше для всех. Я прошла в его кабинет, но осталась стоять. Он облокотился на свой письменный стол и уставился на меня. Даже в такой позе он умудрялся нависать надо мной. Вот странно, мне даже представлять его волка — страшно.
— Я вначале подумал, что твоё охлаждение временное. Связано со стрессом — родами Альвы и появлением малыша, и не придал большого значения. Но похоже, роды не имеют к этому никакого отношения, — начал Наследный принц.
— Вот как? — холодно посмотрела я на него.
— Я не сразу, но сообразил, чем вызвано твоё нежелание признавать себя моей Каллис. Ты не была рождена Гранатоворождённой, а стала ею недавно. Случай? Чудо? — сейчас это уже не важно. Но важно другое. Ты воспитывалась в семье, где мать и отец любят и заботятся только друг о друге. В семье, где появление второй женщины рассматривалось бы как предательство.
— Да, это не секрет, — подтвердила я.
— Комиссия по контролю ни за что бы не допустила твоего воспитания в подобном ключе.
— Очень может быть. Не зря же они совершают свои проверки, — снова согласилась я.
— Когда мы были с тобой в храме Фрейи, ты сразу заледенела и отвернулась, стоило мне упомянуть имя моей супруги — Хильды. Не трудно сложить два и два и сделать соответствующий вывод. Ты её категорически не приемлешь. Именно это тебя отталкивает от меня.
Я снова неопределенно пожала плечами.
— Поэтому я сделал всё, чтобы Хильда не появлялась рядом с нами. И это помогло, на какое-то время. В то утро моя жена приезжала в этот дом. Рискну предположить …
— Да?
— Ты слышала и видела нас в то утро?
Я не ответила, но, вероятно, что-то промелькнуло в моих глазах, и этого ему оказалось достаточно, чтобы всё понять.
Он отвернулся от меня и вдруг резко смахнул со стола все бумаги, а потом, сжав руку, треснул по нему кулаком. Стол затрещал, но выдержал. Варги любили надёжную, способную многое выдержать мебель. Я не отпрянула и не испугалась. Я не думала, что он меня ударит. Но если бы это произошло, я была бы только рада. Это окончательно и бесповоротно отвратило бы меня от него. Поставило бы на всём
