Я от неожиданности замер возле распахнутой настежь двери.
– Ну что ты там застыл. Проходи, – сказал он, поднимаясь со стула.
Я подошел к нему, и мы крепко обнялись, как будто бы не виделись сто лет.
– Рад видеть тебя живым и невредимым, – засмеялся маркиз. – А я тут решил поесть, пока ты где-то гуляешь. О, и слугу ты моего с собой взял. Джованни, мошенник, так то ты угождаешь своему хозяину? Почему я должен тебя ждать?
Джованни между тем стоял у двери, и его лицо озаряла счастливая улыбка. Выговор хозяина его, казалось, только порадовал.
– Здравствуйте, синьор. Какие будут ваши приказания?
– Как какие? Приготовь нам с Франческо что-нибудь поесть, а потом позаботься о моей одежде. Кажется, она требует починки.
Одежда маркиза на самом деле находилась в более пристойном виде, чем моя. Во всяком случае, я не заметил, чтобы она была порвана, хотя кое-где виднелись какие-то темные пятна, наверное, крови.
– Мы с Джованни весь день тебя ищем. Были на Риальто. Даже в полицейский участок заходили, думали ты там. Что с тобой случилось, дружище?
– О, это было целое приключение. Сейчас всё узнаешь…
Оказалось, что после того, как мой приятель оторвался от погони, он самым банальным образом заблудился. Несколько раз ему приходилось прятаться от вооруженных венецианцев, встречавшихся на его пути. Спасаясь, он вбежал в прихожую одного из домов, куда его впустила хозяйка. По словам маркиза, это была «весьма привлекательная» синьора. Она предложила Бертрану остаться на ночь в её доме, чтобы он не рисковал напрасно жизнью. Естественно, он согласился. Ему выделили отдельную комнату, где он отлично проспал чуть ли не до самого обеда.
Проснувшись, маркиз согласился пообедать в обществе приютившей его синьоры, которая оказалось очень доброй женщиной.
– Спасибо ей за то, что она спасла мою жизнь, однако её служанка не умеет готовить. Вообще, знаешь, Франческо, у меня сложилось такое впечатление, что венецианцы, хотя и живут у моря, совершено не умеют готовить ни рыбу, ни морепродукты. Совершенно! Ты не знаешь, почему в Венеции так плохо готовят рыбу? Я с грустью вспоминаю копченую рыбу-меч, жареного морского окуня, тушеную в оливковом масле треску, не говоря уже про запеченных осьминогов и тушеных с лимоном мидий, и много всего другого вкусного, чем радует Неаполь.
– Когда вернемся домой – ты всё это сможешь есть день и ночь, – утешил я его. – Вооруженных ребят вчера у моста Риальто было слишком много. Я даже волновался за тебя…
– Это точно, многовато их было, – Бертран иногда умел быть немногословным.
– Мне кажется, – продолжил я, – меня вчера хотели убить. Несколько ребят долго меня преследовали, и могу поклясться, что они не из тех двух кампаний, которые устроили переполох у моста Риальто. Зачем им было гнаться за несчастным прохожим? Руби мечом себе спокойно у моста своих политических противников, что еще нужно? Но нет, они упорно меня искали. Да и за тобой тоже гнались…
* * *
– Да, – задумчиво промолвил маркиз, – это, в принципе, можно назвать преследованием.
– Вот! Не кажется ли тебе, что на нас вчера объявили настоящую охоту?
– Охоту? – переспросил он.
– Да, охоту. Как только мы приехали в Венецию, на нас сразу же посыпались тысячи несчастий. Вспомни, дружище, убитого синьора да Кальвазаро. Тогда мы чудом избежали казни за то, чего не делали. Только расторопность твоего слуги, да доверчивость местных следователей позволили нам выйти из тюрьмы. Потом мы попадаем в эпицентр боя между двумя венецианскими политическими партиями. А затем за нами ночью охотятся головорезы без видимых на то причин. Согласись, это наводит на нехорошие мысли. А ведь мы ещё даже не взялись за главное дело…
Бертран сидел напротив меня и внимательно слушал. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, о чем он думает.
– Признаться, основания так думать у тебя имеются, – он согласно закивал головой, – и основания серьезные. Но кому это нужно? Твоему флорентинцу? Зачем? Ты пока не нарушил своего обещания. Фальеро? Допустим, он знает, что его собираются убить, но как он узнал, что поручение флорентинца должен выполнить ты? Но даже если он и узнал о тебе, зачем ему прибегать к подобным мерам? Ведь вместо нас могут в любой момент прийти другие, и Фальеро всегда будет в опасности. Значит, ему нужно устранить первопричину, а не тебя. В общем, мне кажется, что в этом кроется какая-то загадка. Не думаю, что охота, если она действительно на нас объявлена, ведется из-за поручения флорентийца.
Вопросов было больше, чем ответов. У меня даже закружилась голова от всех этих мыслей и предположений. В тот момент я, признаюсь вам, синьоры, ничего не понимал в происходящем.
– Нам нужно побыстрей разобраться с Фальеро и уехать. Венецианский воздух мне не нравится, – сказал я.
– А мне не нравится их кухня, – Бертран не терял присутствие духа ни в какой ситуации.
Он повернулся к Джованни:
– Ты выполнил мое поручение? Рассказывай, что тебе удалось узнать.
– Да синьор, – ответил ему сицилиец. – Я узнал, где находится казини синьора Котриччи. Это небольшая загородная вилла. Она на материке. Служанка рассказала, что Марио Фальеро приезжает туда играть каждую пятницу и часто остается на ночь. Она говорит, что этот синьор туда приезжает не только ради игры…
– А из-за чего же ещё? – проявил я любопытство.
– Он там встречается со своей любовницей. Её зовут Луиза. Говорят, ей лет двадцать, она очень красивая девушка.
Мы с Бертраном понимающе переглянулись. Было похоже, что у Фальеро настоящая любовь, и вряд ли он откажется от встреч со своей Луизой из-за обострения политической ситуации в городе. Поэтому мы могли рассчитывать на встречу с ним уже на следующий день, как раз в пятницу.
– Отличено, ты хорошо всё сделал, молодец, – похвалил Бертран своего слугу, после чего обратился ко мне.
– Навестим завтра казини синьора Котриччи?
Я согласно кивнул, хотя и чувствовал, что нас всех ждут новые, еще более опасные приключения.
Глава 11. Убийца
Улегшись в чистую постель, я с удовольствием вытянулся. Раны мало беспокоили. Больше беспокоили меня мысли. Я вновь и вновь вспоминал всё, что происходило с нами в последнее время, и убеждался, что многие события не были случайными. Кто-то очень хотел моей смерти, а заодно и смерти маркиза. Радовало только то, что скоро мы уедем в Неаполь. В последнее время я стал относиться к Неаполю как к своему дому, хотя родился и вырос в Милане.
Я не знал, доведется ли мне ещё побывать в Милане или нет, смогу ли
