бумажки, заполненные аккуратным почерком Вики, генералу.
Генерал тоже несколько раз складывал электрификацию с советской властью и отнимал их по отдельности от коммунизма, наконец, убедившись, что «советская власть», согласно правилам арифметики, действительно мешала получить в сумме коммунизм, положил листки на стол, снял очки и удивлённо посмотрел на Алексея.
– Это надо же такое придумать! – сказал он, качая головой. – Скворцову сегодня же арестовать и доставить на допрос. Срочно выяснить, что это за компания студентов собиралась. Будет молчать, выбить из неё показания любым способом. Уж не заговор ли готовится?!
– А какие распоряжения будут по поводу танцовщицы, собравшейся замуж за англичанина? – поинтересовался капитан.
– Как там её фамилия? – взял снова бумажки в руки генерал. – Вот. Нашёл. Наташа Трофимова. Ну, её арестовывать не за что. Тут даже написано, что она первая возмутилась тем, о чём говорила Скворцова. А вот от англичанина девушку надо как можно быстрее изолировать.
– Каким образом, товарищ генерал?
– Надо подумать. Скорее всего, отправим её танцевать в какой-нибудь закрытый город, откуда выехать и куда въехать можно только по спецпропускам. Во Владивосток, например, или в Мурманск.
* * *
Когда после летнего отпуска наконец-то вывесили списки отъезжающих на гастроли в Лондон, ни Натальи Трофимовой, ни Маши Скворцовой там не было. Мало того, как оказалось, они вообще уволились из труппы. Вика сначала напряглась. Не она ли виновна в этом исчезновении? Но потом прошёл слух, что Наташу Трофимову перевели на работу в Мурманск, а Маша Скворцова якобы ещё в июле вышла замуж за военного моряка и уехала с ним на Камчатку.
– Ну надо же! И ведь ни слова не говорила, что у неё жених есть! Мы б её проводили! – возмущались девушки. – Девчонки, кто знает, там на этой Камчатке театры-то есть? Где она танцевать-то будет?
На Наташу Трофимову девушки тоже обиделись.
– Я с её мамой говорила, – сообщила Катя Новикова. – Наташку пригласили в Мурманск танцевать Аврору в «Спящей красавице». Разве она могла отказаться?
– Ни фига себе! Из кордебалета и сразу Аврора?!
– Повезло Трофимовой! Правда, театр там, говорят, небольшой.
– Какая разница! Может, и мне куда-нибудь уехать? – загорелась одна из девушек. – Я готова хоть сейчас к чёрту на куличики, лишь бы какую-нибудь главную роль танцевать!
– А вот я из Москвы никуда не хочу, – заявила другая. – Ни за какие роли!
Поняв, что к исчезновению из театра девушек она не имеет никакого отношения, Вика повеселела и успокоилась, тем более что другие девчонки, которые тоже фигурировали в её донесении куратору Алексею, вернулись после отпуска на работу, а Катя Новикова даже была включена в английскую гастрольную поездку.
* * *
Гастроли в Лондоне прошли с большим успехом. Американский физик Илья Бардин, обещавший ей роскошный букет после спектакля, так и не появился в Великобритании, но Вика была благодарна ему, так как в танец маленьких лебедей её всё-таки ввели.
Шиманова просто не знала, что этим летом он скоропостижно скончался в своем университетском кабинете от остановки сердца. Переводчик американской литературы Николай Иоффе как раз в это время находился в Нью-Йорке. Он часто бывал в доме Бардина и сдружился с ним и его женой настолько, что они предложили ему переехать из гостиницы в их просторную квартиру на Парк-авеню. Теперь они каждый вечер проводили вместе, обсуждая американскую и русскую литературу, шутили и делились своими впечатлениями от проведённого дня, потягивая вкусный и освежающий лимонный ликёр после ужина. И вдруг такой неожиданный удар! Такая странная смерть! Лето было очень жарким. В Нью-Йорке было почти сорок градусов! Просто настоящее пекло! Сердце несчастного не выдержало.
Неожиданную потерю нового друга Николай переживал очень тяжело. Грусть поселилась в доме, и Иоффе как мог старался утешить вдову, глаза которой почти всегда были на мокром месте. На второй день после смерти профессора в квартире появился старший сын, только что прилетевший из Калифорнии. Михаил Бардин работал там над разработкой ядерных технологий в закрытой национальной лаборатории НАСА. Он уже давно не был дома. Только это неожиданно свалившееся на их семью несчастье способствовало тому, что его отпустили проводить отца в последний путь, и он прилетел в Нью-Йорк, получив месячный отпуск.
Переводчик Николай Иоффе и американский физик Михаил Бардин познакомились и очень быстро подружились.
* * *
После гастролей в Лондоне жизнь Шимановой в театре немного изменилась. Изредка ей доверяли партии вторых солисток, но в основном она продолжала выходить в кордебалете.
– Вика такая щепетильная, – говорили между собой девушки из её клуба «Двадцать третий лебедь». – За нас борется, а за себя постоять не может. Её уже давно надо вывести на другой разряд и пересмотреть зарплату.
Шиманова и сама так считала, но Алексей мягко дал ей понять, что этот переход пока несвоевременен.
– Но можно хотя бы поднять мне зарплату? – попросила Виктория.
– Нет. Не надо выделяться. Это может вызвать раздражение и ненужные вопросы у других. Ведь ты работаешь только второй сезон в театре. Потерпи.
Порой её использовали для знакомства с нужным лицом, как делали это и раньше, отправляя на приёмы, и при этом всегда оставляли ей наряды, которые брали на Кузнецком Мосту у Людмилы Франциевны. Получая такие шикарные подарки, Шиманова послушно «терпела». Когда приятельницы интересовались, откуда у неё такие модные платья, Виктория отвечала, что в «Доме моды» работает её тетя, а сотрудники имеют право выкупать одежду с каждой прошлой коллекции почти за бесценок.
– Счастливая, – завидовали девушки. – И туфли оттуда же?
– Конечно! – невозмутимо отвечала Виктория, говоря хотя бы в этот раз абсолютную правду.
Особенно насыщенной у неё была работа в июле пятьдесят седьмого года во время VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, но и новых нарядов за этот короткий срок она тоже получила немало.
А на следующий год перед поездкой в Париж, встретившись с Алексеем, девушка услышала радостную для себя новость.
– Сейчас ты заканчиваешь в театре третий сезон. Теперь будет вполне уместно перевести тебя официально в солистки, тем более что ты прекрасно работаешь как на сцене, так и вне её.
– Чудненько! – обрадовалась Вика. – В недалёком будущем я надеюсь получить звание балерины!
– У тебя неплохие желания, – рассмеялся Алексей, который был всё ещё в звании капитана. – Я тоже мечтаю стать генералом.
– Раз есть такая мечта, значит, она сбудется, – уверила его Шиманова. – А когда меня переведут в солистки?
– После возвращения из Парижа. В театре будет переаттестация. Кого-то отправят на пенсию, а кого-то, как тебя, например, повысят. Так что следующий сезон начнёшь с новой страницы.
– Как я понимаю, вы
