будем делать? — спросил я, чувствуя, как сладкие крошки прилипают к губам.
Семен отставил чашку, и фарфор звонко стукнул о дубовую столешницу:— Как и планировали - поедем к отставному офицеру, знакомому деда.
Его пальцы нервно барабанили по столу, выдавая внутреннее напряжение.
— А что подробнее про него знаешь? Любопытно.
Семен вдруг замер, его карие глаза стали серьёзными:— Я о нём раньше не слышал. Дед сказал: "Придём, поговорим и уйдём, а офицера потом лучше не вспоминать".
В его голосе прозвучала та самая интонация, которая заставляла меня в детстве замирать у двери кабинета, когда старшие обсуждали "взрослые дела".
— Да… — протянул я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. — Сколько тайн у твоего деда. А он же обещал тебя посвящать в тайны рода.
Семен внезапно рассмеялся, но смех его был каким-то нервным:— Так-то оно так, но, судя по всему, посвящать он меня будет ещё лет пятьдесят.
Его пальцы невольно сжались вокруг чашки так сильно, что костяшки побелели.
Через час мы уже стояли у ворот элитного конного клуба. Чугунные решётки, украшенные позолоченными всадниками, блестели в утреннем солнце. Охранники в тёмно-синих мундирах с серебряными пуговицами изучали наши документы с таким видом, будто пытались прочитать между строк что-то важное.
— Проходите, вас ждут, — наконец сказал старший из них, и массивные ворота скрипнули, пропуская нас внутрь.
Ипподром встретил нас простором и каким-то особым, чистым воздухом, пахнущим сеном и кожей. Где-то вдалеке ржали лошади, а под ногами хрустела мелкая галька специальной дорожки.
Нам выдали трёх лошадей - деду спокойную серую кобылу с добрыми глазами, нам с Семеном - более молодых, но всё же смирных жеребцов.
— Не дёргай поводья, расслабься, — прошептал Семен, заметив, как я вцепился в гриву. Его собственные пальцы тоже не слишком уверенно держали повод.
Сопровождающий - высокий мужчина в тёмно-зелёном плаще без каких-либо опознавательных знаков - молча указал нам направление. Мы двинулись через поле к одинокому дубу, стоящему посреди пустыря.
Под раскидистым деревом нас ждал человек, в котором с первого взгляда угадывался военный. Седые волосы, коротко стриженные, шрам, пересекающий левую бровь, прямая спина - даже без формы он выглядел как солдат.
— Привет, Степан Федорович, — кивнул он, и я заметил, как его глаза мгновенно оценили обстановку, отметив каждого из нас.
Дед легко, несмотря на возраст, спрыгнул с лошади:— Привет, Олежек.
Офицер - Олег - скрестил руки на груди:— Что интересует?
— Несколько лет назад ты приезжал в Петербург, в Военную академию. Курировал какой-то проект. Работал с ректором Шуппе. Эта связь ещё работает? Проект жив?
Взгляд офицера скользнул по нам с Семеном, и его глаза вдруг стали холодными:— Степан Федорович, ладно вы… но тут рядом два сорванца. При них разве такие темы затрагивать?
Дед спокойно положил руку на плечо Семена:— Познакомься. Семен - мой внук и единственный наследник. Скоро он в Академии магии будет развивать навык артефактора.
Потом кивнул в мою сторону:— А этот из молодого рода. Основная энергия - чистая. Но есть зародыш Тьмы… вроде как у тебя.
Офицер замер, его глаза сузились, когда он изучал меня. Я почувствовал, как под этим взглядом по спине побежали мурашки.
— Ясно… А кто его родители?
Я сам ответил, стараясь, чтобы голос не дрожал:— Один я остался. Все ушли в мир иной. Зовут Петр Иванович Егоров, дворянин Черноморской губернии. Род молодой - дед был жалованным дворянином.
Офицер покачал головой, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание:— Один… Сочувствую.
Потом он резко повернулся к деду:— Кажется, понял твою идею, Степан Федорович. Но решение будет принимать Шуппе.
— Как к ней подойти?
— Кстати, он недавно был магическим донором для её внучки, — вставил дед.
Лицо офицера вдруг оживилось:— Должница? Ну тогда шансы повышаются.
Его пронзительный взгляд снова устремился на меня:— Петр, передай Василисе Георгиевне привет без свидетелей. От её поклонника - Алексея Орлова из Великого Новгорода. И скажи, что я просил тебя проверить на совместимость с "Витязем".
Я кивнул, чувствуя, как сердце бешено колотится:— Хорошо. Что-то ещё?
— Нет, этого достаточно.
Он легко вскочил на вороного коня, который, казалось, ждал этого момента. Перед тем как ускакать, офицер бросил последний взгляд - не враждебный, но предупреждающий.
— Был рад знакомству. Но мне пора.
И через мгновение он исчез в облаке пыли, оставив после себя только тишину и множество неотвеченных вопросов.
Семен первым нарушил молчание:— Кто это был?
Дед медленно провёл рукой по лицу, вдруг показавшись очень усталым:— Важный человек в военной иерархии. Многие заказы на артефакты проходят через него.
Потом посмотрел на Семена тем особым взглядом, который я уже начал узнавать - взглядом, полным скрытых смыслов:— Запомни его… но и забудь одновременно.
Мы молча поехали обратно, и только стук копыт по дороге нарушал тяжёлое молчание. Вопросов стало ещё больше, а ответов - как не было, так и нет.
Мы вернулись в особняк Васильевых как раз к обеду. В столовой уже стоял душистый пар от наваристой ухи — аромат дымка, шафрана и свежей зелени витал в воздухе. Повар, видимо, не пожалел речного окуня и стерляди, а плавающие в золотистом бульоне крупные куски рыбы так и манили вилкой.
Оксана присутствовала за столом, но была неузнаваемо тихой. Вместо привычной игривости — сдержанные движения, вместо острот — молчаливые кивки. Она торопливо съела свою порцию, даже не притронувшись к свежему ржаному хлебу с хрустящей корочкой, и встала из-за стола.
— Мне надо по делам. Проводить вас, к сожалению, не смогу, — сказала она, избегая моего взгляда.
Её пальцы нервно теребили край сарафана, а в глазах читалось что-то между смущением и решимостью. Прежде чем я успел что-то сказать, она уже скользнула в дверь, оставив после себя лишь лёгкий шлейф жасминовых духов.
Дорога домой
После обеда мы собрали вещи. Василий Фёдорович крепко пожал нам руки у парадного входа:
— Если что — знаете, где найти.
Его взгляд на секунду задержался на мне, словно хотел что-то добавить, но он лишь кивнул и отвернулся.
Поезд в Петербург был полупустым. Мы с Семеном и дедом разошлись по своим купе, каждый — к своим мыслям.
Я прилёг на жестковатое спальное место, вслушиваясь в стук колёс. За окном мелькали огни деревень, тени лесов, иногда — отражение луны в глади рек.
Приехали поздно, когда город уже погрузился в вечернюю дымку. Улицы были пустынны, только
