фонари рисовали жёлтые круги на брусчатке.
Завтра — понедельник.
Завтра — встреча с ректором.
Я закрыл глаза, представляя, как завтрашний день может перевернуть всё.
Но главный вопрос оставался:
Что я скажу Шуппе?
И что она ответит?
Я толком не позавтракал — кусок не лез в горло. Семен, заметив моё состояние, молча протянул стакан крепкого чая с лимоном. Мы вышли из дома в промозглом утреннем тумане, разошлись у метро — он в свою академию, я — к ректору.
Кабинет ректора располагался на третьем этаже главного корпуса. Приёмная поразила меня своей строгой элегантностью: дубовый паркет, портреты предыдущих ректоров в золочёных рамах, на столике — ваза с живыми белыми розами.
Секретарь, пожилая женщина в строгом костюме, узнав моё имя, вдруг оживилась:
— А, это вы тот самый донор для Ольги Васильевны! — её глаза потеплели. — Возьмите конфетку, у нас специально для студентов держим.
Я машинально развернул шоколадную медальку в золотой фольге. Через полчаса тягостного ожидания дверь кабинета наконец приоткрылась.
— Добрый день, Василиса Георгиевна. Как Оля? Ей лучше? — слова вырвались сами, будто я забыл все подготовленные фразы.
Ректор, строгая женщина с седыми висками и молодыми глазами, отложила папку:
— Добрый день, Пётр Иванович. Спасибо тебе — пошла на поправку. В среду, возможно, получит допуск к занятиям.
Я не удержался:
— А что с несостоявшимися убийцами?
Её пальцы резко сжали ручку:
— Сидят. Но тут следствие и суд... думаю, пройдёт быстро. Всё-таки по горячим следам поймали и получили признание. Внезапно её голос сорвался: — Вот жешь, сволочи!
После паузы она выдохнула:
— Я твоя должница. Придумал, о чём хочешь попросить? Но, естественно, в пределах разумного.
— Кстати, — её взгляд стал пристальным, — что ты учудил в академии магии? Меня и наш профессор Зильберштейн, и из академии магии профессор Беркоф замучали просьбами о "новом прорыве в развитии магии". Даже в выходной не постеснялись названивать!
Я растерянно пожал плечами:
— Да ничего особенного. Профессор Беркоф предложил мне стать подопытным в изучении развития зародыша магии. Раз вы не в курсе, значит, он вам не сказал: мой зародыш Тьмы после донорства увеличился. Да и то, что у меня в основном чистая магия с неразвитыми зародышами, для него представляет интерес.
Шуппе усмехнулась:
— Попросишь меня защитить от них?
— Нет, — я сделал глубокий вдох, — у меня другая просьба. Я познакомился с вашим поклонником — Алексеем Орловым из Великого Новгорода. Он передал вам привет и просил проверить меня на совместимость с "Витязем".
— Как интересно всё складывается... — пробормотала она, затем резко встала и схватила телефон.
Я слышал только её часть разговора:
— Здравствуйте, Олег Сергеевич. Вы слышали о вольном слушателе Петре Егорове?.. Что? Говорите, этот балбес ни разу не появился за неделю?
Её взгляд, полный укора, впился в меня. Я лишь развёл руками.
— У меня к вам идея от нашего общего знакомого Орлова — пристроить парня к "Витязям".
После долгого молчания она повесила трубку и выдохнула:
— Ну что ж... Сначала зайди в соседнее здание к профессору Зильберштейну. Скажи, чтобы снял с тебя показатели. И пусть не стесняется — это не просто для Беркофа, но и для "Витязей" пригодится.
Она подошла к окну, затем резко обернулась:
— А потом тебе придётся посетить Военную академию. Зайдёшь к безопаснику. Олег Сергеевич сказал, ты знаешь, куда и к какому.
В её глазах читалось что-то между предостережением и любопытством.
Я вышел, чувствуя, как судьба начинает закручивать меня в новый виток событий.
Три часа.
Три долгих часа я провел в кабинете профессора Зильберштейна, который оказался духовным близнецом Беркофа — такой же одержимый наукой, с горящими глазами и маниакальным стремлением измерить все, что только можно. Когда я упомянул Витязей, его лицо осветилось, словно он нашел потерянный артефакт древности.
— Раздевайтесь, — сказал он, и в его голосе звучало что-то между приказом и молитвой.
Меня раздели до трусов, и начался ритуал измерений. Не только магических параметров — хотя их было достаточно: ауру сканировали, резонанс чистой энергии замеряли, даже зародыш Тьмы вновь подвергли тщательному анализу. Но затем пошли физические параметры:
Обхват запястья — «Для определения потенциала магических каналов»
Длина бедер — «Важно для баланса при активации артефактов»
Даже окружность шеи — «На случай, если придется носить защитные ошейники»
Я начал подозревать, что ввязался в какую-то аферу, гораздо более серьезную, чем предполагал.
Но, слава богам, все закончилось.
Я шел по знакомому коридору, где стены, казалось, впитывали все звуки, оставляя только эхо шагов. Тот же майор — холодный, как скала, — ждал меня.
— Опять ты, — пробормотал он, даже не поднимая глаз от бумаг.
Тесты были те же, что при поступлении, но жестче. Затем — детектор лжи.
Настоящий.
Не как в фильмах — с мигающими лампочками и громкими сигналами, а тихий, смертоносный инструмент. Датчики на пальцах, сенсоры на висках, холодный голос майора:
— Как часто контактируешь с представителями соседних государств?— Передавал ли ты когда-либо секретные сведения?— Есть ли у тебя связи с запрещенными организациями?
Каждый вопрос обжигал, будто раскаленный гвоздь в сознании. К концу опроса я понял: если бы у меня действительно были секреты — живым бы я отсюда не ушел.
После этого — подпись под документом о неразглашении.
— Теперь у тебя допуск первой степени секретности, — сказал майор. — За границу — ни шага без согласования. Понял?
Я кивнул.
Майор молча провёл меня в тесную подсобку своего кабинета. Его движения были отработаны до автоматизма, когда он нажал почти незаметную панель на стене. Каменная кладка бесшумно разошлась, обнажая скрытый терминал с пульсирующими голубыми символами.
Я затаил дыхание, наблюдая, как пальцы офицера озарились призрачным сиянием. Он провёл сложную последовательность жестов в воздухе, и массивная дверь со скрежетом отъехала в сторону. За ней зияла шлюзовая камера, освещённая тревожным красным светом.
Мы шагнули внутрь. Воздух с шипением выравнивал давление, заставляя заложить уши. Когда внутренняя дверь открылась, перед нами протянулся низкий коридор с тускло горящими панелями в полу, ведущий к лифтовой шахте.
Кабина лифта погружалась вниз с пугающей скоростью."Мы уже прошли уровень метро?" - спросил я, чувствуя, как нарастает давление в висках."Глубже, - равнодушно ответил майор. - Ниже водоносных слоёв."
Когда лифт остановился, нас ждала ещё одна шлюзовая камера, на этот раз с биометрическими сканерами. И наконец - лаборатория.
Слепящая белизна стен, лишённая каких-либо украшений.
