и верила всем.
Эта позиция бесперспективная -
Так вы себя не найдёте совсем.
Я подарила здоровье кричащему,
Слушала мерзости так много лет.
Я не доверилась сердцу стучащему,
Я всё хотела увидеть просвет.
Но нет просвета, где тьмой всё затянуто,
Где над тобою нависший кулак.
Сколько же девочек в мире обмануто,
Скольких несчастных потом косит рак…
Как много девочек здесь, в онкологии –
Как их гнобили их мамы, мужья…
Я убедилась в такой аналогии -
Часто в больницу приводит семья…
Вот потому, мои девочки милые -
Нет, не терпите ничто, никогда!
Тело, душа – да любое насилие
Вам принесёт только много вреда.
Я – вам пример этой жуткой, но истины.
Просто бегите от зла наутёк!
Будьте себе драгоценны, единственны,
Вытрите слёзы вы с бархатных щёк.
Всё, что мы терпим, молчим – нам аукнется:
Порченой кровью и болью в сердцах.
Пусть же все девочки в мире научатся
Сразу бежать, где есть боль и где страх.
13.11.2022
Цель жизни – это просто жить. Радоваться каждому новому дню, новым шансам, успехам и удачам. Учиться на проигрышах и множить выигрыши.
Однако, когда стоишь на пороге смерти, сложно позитивно смотреть в завтрашний день.
Я видела своих детей, и мне было больно оттого, что я вижу: их поступки по отношению ко мне и к их собственной жизни говорили об огромном количестве боли, накопленной в их сердцах. А люди, как известно, расплескивают вокруг себя то, чем наполнены. Их поступки часто доводили меня до слез. Поэтому в тот момент моя цель была такой: выжить для того, чтобы помочь моим детям обрести счастье, путем избавления их от тех травм и боли, которую мой бывший муж и я нанесли им в их детстве. Я прекрасно осознавала, что такие проблемы решаются только в кабинете клинического психолога, но в моей большой (и совсем не дружной) семье (я имею ввиду родственников) никто, кроме меня, не верит в то, что работа психолога поможет.
На момент написания этих строк, моя дочь живет у моей бабушки (ее прабабушки, у той, которая из Москвы). Бунтующий и травмированный подросток, которому остро нужна помощь психотерапевта, нашел «спасение», а главное – вседозволенность – у бабули. Мои родственники продолжают внушать моим детям, что их главный враг – это мама, лишая их возможности разрешить все проблемы, ведь младший сын в данный момент регулярно работает со специалистом и сам желает изменить свое отношение к жизни. Бабушка, вероятно, закрывает свои собственные нереализованные потребности. А подростку, который ищет самостоятельности и независимости от матери, это удобно и выгодно.
Мне же больно.
Но я жду.
27 апреля 2023 года мне провели ПЭТ-КТ – компьютерная томография всего тела. Исследование должно было показать: наступила долгожданная, выстраданная ремиссия, или же мне понадобится еще минимум два курса химиотерапии. Признаюсь: я не верила в ремиссию.
Я знала, что впереди – майские праздники, и вероятность того, что результаты придут в этот период, мала.
Но вечером первого мая на электронную почту мне пришло письмо с пометкой «ПЭТ». Помню, как прижалась спиной к стене и медленно села на пол, скачала вложение из письма, открыла его…
Каждый абзац – это описание определенного участка моего тела. Я читала с замиранием сердца. Я знала, что опухоли были буквально везде. Я читала каждый раздел, в конце которого была фраза: «Лимфоузлы не увеличены, без повышения метаболической активности». И так каждый отдел моего тела: область головы и шеи, органы грудной клетки, брюшной полости, малого таза, костная система и мягкие ткани.
В конце было заключение: «ПЭТ/КТ данных о наличии очагов/ткани с патологическим метаболизмом 18F-ФДГ, характерной для опухолевого процесса, не получено».
Не получено.
Я и сейчас плачу, когда пишу это.
Я не могла поверить. Победа. Моя победа.
Сквозь страх и боль, сквозь нередко возникающее отчаяние, сквозь слезы, сквозь грешные мысли: «А вдруг мне эта болезнь дана в избавление» – я пришла к победе.
После моего первого курса химии моя мама написала мне смс. Сперва она писала мне библейские цитаты и таким образом, видимо, хотела направить меня к Богу, чтобы я не «ушла» без покаяния. Я ей ответила, что после всего, сказанного ею мне ранее, странно слышать от нее слова о Боге, а то, что нужно молиться, я и так помню. На что она написала: «Бог тебе дал болезнь, чтоб тебя к Себе вернуть. Сначала муж был важней всего, а потом накачанная жопа. За свои грехи прощения вымаливай».
Оставлю это без комментариев…
Отец живет в десяти-пятнадцати минутах езды от места, где я проходила лечение. То, что я получаю химию так близко от его дома, знала моя бабушка – его мама. И, если бы он спрашивал у нее об этом, она сказала бы ему. Возможно, она и говорила. Отец ни разу не написал, не позвонил, не спросил, как я себя чувствую, нужна ли мне поддержка.
Я уже писала о том, что множество людей из моего родного города присылали мне сообщения с предложениями помощи: предлагали помочь финансово, поддерживали словами.
Отношение же родителей к тому, что со мной случилось – для меня остается болью. Я понимаю, что они такие, какие есть. Я все понимаю. Я принимаю их и отпускаю. Так учит психология. Но я сама – родитель. И в моем родительском сознании это необъяснимо.
На свой тридцать пятый день рождения, почти за месяц до того, как я узнала о ремиссии, менее, чем через неделю после последнего курса химии, я написала эти слова:
Спасибо, Господи, за этот сложный год,
За испытания, сродни ударам в кузне,
Не за закат, дай Бог, а новый лишь восход,
За ощущение свободы – я не узник,
Я не заложник окружающих тисков,
Да и вообще ни перед кем я не заложник.
И пусть превыше нормы шишек, синяков -
Я зарисую всё, я сам себе художник.
Спасибо, Господи, за данный небом шанс
И понимание, что всё же я не вечна.
Да, согласись, слегка расшатанный баланс,
Но тьма в счастливой жизни, к счастью, скоротечна.
Благодарю за силы, данные в тот час,
Когда они нужнее были даже хлеба.
Огонь не стих, и уж тем паче не погас.
Пусть не за пазухой, но под зеницей неба.
Дано не будет свыше, чем смогу снести
(Убереги только детей, молю, Всевышний).
Встречалось всякое на жизненном пути,
Любой урок, хоть
