Ра сурово взирал с небосвода на следы побоища, устроенного демонами.
«Это знамение, – подавленно думал Меру. – Кто-то оставил трупы на моём пути, словно письмо: «Вот твоё грядущее». Я иду на Запад, в страну смерти…»
– Трогай! – наконец приказал старшина каравана. – Поехали! Могучий Упуат, храни нас в пути!..
– Оставить… им оставить… – засуетилась Шеш, отламывая часть лепёшки и прихватывая половинку рыбы. За ней увязались кто посмелей. Дары сложили у подножия грубого каменного холмика.
– Ешьте, ешьте. Тысячу хлебов для ваших Ка, тысячу кувшинов пива! Молю – не преследуйте нас, не мстите! Мы неповинны в вашей смерти!
– О, лишь бы до ночи приехать в Шеду! Там храм, там безопасно…
С севера повеяло свежестью, набежали облачка со стороны Уадж-Ур. Низины стали пологими, зазеленели кустарником. Словно и не было жуткой картины.
Нейт-ти-ти, понукая ослика – подальше от пустых девичьих разговоров! – нагнала Меру, ехавшего на сытом муле. Теперь, получив сан младшей жрицы, она меньше робела перед ур-маа, хотя разница в сане оставалась – как от берега до берега в сезон разлива.
– Позволишь ли обратиться к тебе, почтенный?
– Да, – не глядя на неё, сухо ответил Меру.
Ему было не до прекрасной ливийки. Дорога к Соляному Полю угнетала его; вдобавок томила скорбь по жертвам загадочного избиения крестьян.
– Ты «великий зрячий», – коварно начала ливийка. – Что сказало тебе твоё зрение?
«Я вижу девушку, которая цветёт и хочет плодоносить. Она зовёт, заигрывает – и напрасно. Я убит – царь велел мне устроить мистерии в пяти ближних номах. «Ибо священные игры прекрасны в руках твоих, Меру!» Подлинное отлучение от трона».
– Оно сказало: «Твои усилия тщетны».
– Разве командир не отыскал следы убийц?.. или духи затемняют всё окрест? Прости, что я спрашиваю – но пойми меня… я напугана, взволнована.
– Займи своё место рядом с хенеретет.
В досаде и злобе она придержала ослика.
«Не хочет говорить! а я так много хотела сказать!..»
«Ты молодая влюблённая дура. Я убит! мёртв!.. Царь дарует мне кедровый гроб. А Имхотеп построит пирамиду о шести ступенях – мной подсказанную!.. – и велит высечь на ней своё имя. Его Ка будут славить вековечно-вечно, он будет жить всегда…»
К сумеркам караван достиг укрепления Шеду – форта на краю Соляного Поля. Вести о расправе над крестьянами вмиг взбудоражили и гарнизон, и жителей.
Нейт-ти-ти держалась ближе к Меру и с вызовом представлялась:
– Я младшая жрица из дома Птаха.
– Воистину так, – сквозь зубы подтверждал ур-маа.
«Может, не стоило так распалять честолюбие девушки? Маленький сан необычайно возвеличивает!.. Смотри-ка, уже раздаёт пощёчины подружкам. И прочие, которых я отметил, возгордились. Будут состязаться – кто займёт место Крокодилицы и станет в хенерете «божественной рукой». Пожалуй, следует предотвратить их будущие распри – дать кое-кому право замужества».
– Завтра вышлю туда копейщиков и землекопов, – обещал начальник гарнизона. – Плохую весть ты принёс, ур-маа – но не новость. В наших местах похожее уже случалось. Разлив, слышно, силён как никогда…
– Да; с ночи, когда взошла звезда Исиды, вода прибывает так, что…
– Наводнение?
– Причём бедственное. Пусть жертвы насытят Хапи, пусть земля обогатиться илом широко вокруг!
– Да будут боги довольны!.. Нас затопляет – вода прямо-таки выступает из земли. Болота обращаются в озёра, хижины размокают и рушатся. Говорят, в такой год небо с землёй смыкается, от чего бывают молнии и вихри Шу. Ты славен, почтенный; молва обгоняет тебя… мы щедро одарим, если соизволишь прочесть для Соляного Поля «слова силы».
– Волшебные слова из уст смертного – ничто перед силой богов.
– И всё же. Ты возлюблен Осирисом. Боги тебе внемлют…
Расположились на ночлег. Нейт-ти-ти заняла в шатре лучшее место, но сон не шёл к ней; маета полнила сердце, распирала грудь невысказанной болью. Он рядом – и он недоступен. Он близок – и так далёк! Почему отвергает, за что невзлюбил? Ведь совсем недавно… в тот день… Нет, этого нельзя вынести!
Она выбежала из шатра. Прошла, широко дыша, по ночной земле – в одной набедренной повязке, освещённая луной. Стражник было насторожился, заслышав босые шаги, затем хмыкнул и потупился.
Луна, белая луна сияла среди звёзд – и Нейт-ти-ти, подобно луне, скользила сквозь тьму в полноте совершенства. Лунный лик отражался в зеркале озера; на фоне серебристого мерцания темнел силуэт Меру, обращённого лицом к воде.
– Почему ты не спишь, Нейт-ти-ти?
– Ты впрямь «великий зрячий», Меру. Как ты узнал, что это я?..
– Иди в шатёр.
– Я хочу услышать одно слово.
«Вот неотвязная…»
– Тогда, в четвёртый день – кто был Осирисом на плавучей сцене?
– Тебя только это заботит? – Он продолжал, не отрываясь, смотреть в сторону озера.
– Это был ты?
– Забудь.
– Ты?
