в далёкой ссылке, в самом глухом углу Сибири.
Теперь село Шушенское не узнать!
Шушенские ребята, что катались когда-то на деревянных коньках, давно выросли. Теперь новые ребята катаются у себя на реке Шушь. Только коньки у них настоящие, из хорошей стали.
Как-то зимой приехал в село Шушенское один рабочий. Он вырос в этом селе, а теперь живёт в городе, работает на заводе. И только семья у него живёт на селе.
Вот, отдохнув, взял он коньки и отправился вместе с сыном кататься на реку Шушь. А по дороге предложил:
– Давай наперегонки!
– Давай, – ответил сын, а сам подумал: «Куда ему, старику, за мной угнаться!»
Пришли они на реку, надели коньки и пустились по льду наперегонки. И отец обогнал сына.
Сын растерялся. Поглядел на отцовские ноги и проговорил:
– Да… вон они какие у тебя длинные!
Отец засмеялся:
– Обгоняет не тот, у кого ноги длинней, а тот, у кого они быстрей.
Потом они опять стали кататься, и снова отец обогнал сына. А обогнавши, сказал:
– Куда тебе за мной угнаться! Меня ещё Ленин учил на коньках бегать.
И после этого рассказал сыну, как был устроен первый каток на реке Шушь. А поднявшись на берег, показал то место, где когда-то стоял сосланный в тайгу Ленин и глядел на стаю вольных лебедей.
Александр Кононов
Красные ягоды
Недалеко от нашей границы с Финляндией, среди поросших лесом холмов, вблизи от озера, которое местные жители зовут «Красавицей», стоит деревянный домик. Он выстроен давно. В 1917 году там жил финский рабочий со своей женой и двумя сыновьями.
Однажды хозяйка домика услышала стук колёс. Она вышла во двор и увидела, что приехал её муж и с ним кто-то незнакомый.
Муж крикнул ей весело:
– Это наш гость, Константин Петрович Иванов!
И поселился с тех пор Константин Петрович в маленьком домике. Он сразу подружился с сыновьями хозяина. Старшему сыну было восемь лет, а младшему – шесть. Константин Петрович вместе с детьми ходил в лес. Лето уже кончалось, и, как всегда в начале осени, в лесу было много брусники.
Константин Петрович совсем не умел говорить по-фински. Дружбе это не мешало, но разговора не получалось. Ягоды собирали втроём, а поговорить об этих ягодах никак не удавалось.
Понемножку гость начал понимать говор ребят. Они часто говорили: «Пунаны! Пунатен пунаны!» По-русски это значит – красные ягоды. Эти слова очень понравились русскому гостю, и он тоже начал говорить: «Пунатен пунаны» Увидит в траве красную бруснику и кричит:
– Пунаны!
А ребятам смешно. Очень чудно выговаривал эти слова Константин Петрович. Но от этого только веселей было собирать ягоды. Потом все втроём шли к озеру. Стояла тёплая погода, и можно было купаться. Константин Петрович раздевался, но фуражки с головы не снимал. Он плыл в фуражке через всё озеро, от берега к берегу. Ребятам очень хотелось спросить, почему он в фуражке плавает, а как спросить, они не знали.
Вылезал Константин Петрович из воды и фуражку тогда снимал. Волосы у него были густые, тёмные, на лоб ложились неровно.
После прогулки Константин Петрович всегда садился писать. Писал он быстро и очень мелко, исписывал за день много листов.
Мать тогда говорила детям:
– Теперь ему не мешайте: он работает.
И ребята смотрели на гостя издали. А на следующий день поутру опять звали его в лес; покажут ему пустую корзинку из-под ягод и кричат:
– Пунатен пунаны!
Константин Петрович засмеётся и встанет из-за стола.
– Ну, пунаны так пунаны.
По вечерам приезжал с работы отец и рассказывал про город. Там только и говорили, что про Ленина да про большевиков. Константин Петрович слушал разговоры, посмеивался, потихоньку трогал рукой свои волосы.
Прожил он в этом домике недолго. Как-то приехали из города двое рабочих, и гость уехал с ними.
…Наступила осень. По озеру от берега к берегу гуляли тяжёлые тёмные волны, а по ночам слышно было в домике, как скрипят от ветра сосны в лесу.
Однажды хозяин домика уехал в Петроград и пропал на несколько дней. Жена его очень тревожилась: она знала, что в Петрограде идёт стрельба – рабочие, солдаты и матросы восстали против правительства.
Наконец хозяин вернулся. Приехал он очень весёлый и стал рассказывать: рабочие победили, и теперь в России советское правительство во главе с Лениным.
Потом он бережно вынул из чемодана портрет Владимира Ильича и показал ребятам:
Мать засмеялась:
– Ну, где ж узнать! Ведь они его видели в парике! Волосы ему весь лоб закрывали.
Но старший сын закричал:
– Теперь я знаю, почему он не снимал фуражки, когда купался!
Отец спросил младшего сына:
– А ты узнаёшь?
Тот поглядел на портрет и хоть не сразу, но тоже узнал гостя. По глазам узнал.
Глаза-то у Ленина были особенные.
Александр Кононов
Поездка в Кашино
1920 году жители деревни Кашино выстроили у себя электрическую станцию.
Тогда это было очень трудное дело: не было самых нужных материалов; гвоздь и тот стал в деревне редкостью.
И вот в такое время кашинские крестьяне сами, своими силами, по своему собственному желанию начали строить электрическую станцию.
Достали с большим трудом несколько мотков телефонного провода. Он был очень толстый, крученный из проволоки. Его разостлали по земле и стали раскручивать щипцами, клещами и просто голыми руками. Раскрутили – получилось много проволоки.
Лампочка Ильича
Из лесу привезли брёвна, распилили на столбы, гладко остругали.
Теперь надо было добывать электрическую машину – динамо.
Если в те времена нелегко было купить гвоздь, то каких же трудов стоило достать динамо-машину!
Поехали кашинские крестьяне в Москву. И куда бы они ни приходили, начинали разговор с того, что вот у Ленина есть план – провести электричество по всей стране; они, значит, по этому ленинскому плану и действуют.
И хоть не сразу, а добились кашинцы своего: получили динамо-машину.
Привезли её в Кашино, поместили в большом сарае.
Поставили по всей улице столбы, натянули проволоку, в каждую избу дали по электрической лампочке.
А когда всё было готово, послали письмо Ленину: пригласили его на открытие электростанции.
Письмо послали, а не верилось: где ж Ленину приехать, некогда ему…
Всё-таки стали готовиться. В самой большой избе поставили длинный стол, лавки, а всё лишнее – сундуки, кровати – вынесли вон. Наварили, напекли сколько могли угощения.
Наступил день открытия электростанции – 14 ноября.
Крестьяне уж и не знали, ждать ли Ленина.
И вдруг на дороге показалась легковая машина.
Ребятишки первые побежали навстречу. Машина остановилась. В ней сидели Владимир Ильич и Надежда Константиновна.
Владимир Ильич спросил ребят:
– Где тут у вас электростанция?
Ребята обрадовались:
– Прокати, тогда покажем.
Посадил Ленин ребят в машину, поехали.
У большой избы встретили его крестьяне.
Начался в избе разговор. Ленин рассказал о победе Красной Армии над белогвардейцами, поздравил крестьян с этой победой.
Стали крестьяне рассказывать ему о своих делах.
Ленин слушал с интересом. Когда рассказчик замолкал, Владимир Ильич его подбадривал:
– Ну, а дальше?
У Ленина была замечательная память: он сразу запомнил, как кого зовут, и потом называл стариков крестьян по имени-отчеству: Алексей Андреевич, Василиса Павловна. Очень это старикам нравилось.
Разговор получился такой интересный и для Ленина, и для крестьян, что никто и не заметил – день-то уже кончается. Беспокоился только один человек – фотограф. Он приехал снять Владимира Ильича вместе с крестьянами и теперь всё думал с тревогой: скоро вечер, снимок, пожалуй, не выйдет – свету мало.
Наконец он решился:
– Владимир Ильич, крестьяне хотели бы сняться с вами.
– А… ну хорошо, – ответил Ленин, а сам продолжал вести разговор.
Прошло ещё минут десять. За окном стало темнеть.
Фотограф сказал с отчаянием:
– Через несколько минут будет уже поздно снимать!
Владимир Ильич поглядел на него. Сниматься не хотелось, но Ленин уважал чужой труд: фотограф специально приехал из города, потратил время.
И Ленин сказал:
– Ну, идите во двор, готовьтесь. Мы с Надеждой Константиновной сейчас выйдем.
Фотограф побежал
