будет абсолютно здорова. Это очень мило, что ты хотел помогать выгуливать Бодека, но тетя поймет, что каникулы — это каникулы, а школа — это школа, верно? — Мама выразительно посмотрела на свою старшую сестру.
Старшая сестра мамы выразительно посмотрела на Филиппа.
Даже если ему придется выучить наизусть греческий алфавит. Даже если ему придется выносить мусор и мыть посуду каждый день до будущего Рождества…
— А я смогу дома хоть иногда сидеть за компьютером?
— Ха! Что я говорила! Компьютер! Я так и знала! Дело только в компьютере! Ты будешь им пользоваться тогда, когда мы с папой тебе разрешим. То есть не так часто. Это наш инструмент для работы. И твой тоже, если он потребуется тебе для школы. А игры только в субботу. Максимум два часа. И никаких ужасов с отрезанием рук и ног.
Даже если ему запретят отрезать руки и ноги до следующих каникул. Даже если…
— Но, мама!
— Никаких «Но, мама».
— Но это несправедливо!
— Филипп, не начинай!
А тетя будто воды в рот набрала.
Зато мама как раз наоборот:
— Знаешь что? Уже действительно поздно. Пора собираться. Тогда, может, завтра в шесть? — обратилась она к сестре.
— Да. Очень хорошо.
— Ты уверена в своих силах?
— Абсолютно.
— Рафал за тобой заедет.
— Не нужно. У меня есть машина.
— Ну как хочешь, но мы еще завтра утром созвонимся, да? — Мама перевела взгляд на Филиппа. — Ну, собирайся.
Филипп встал с места.
— Мама!
— Что?
— Мама! Но это не… Я…
— Ну что еще?
— Я… Этот компьютер… у меня кое-что… важное. Я должен…
— Что ты должен?
— Я должен… это закончить.
— Что закончить? Игру?
— Нет, не игру.
— Ну а что?
— Я должен закончить кое-что важное.
— Только сам не знаешь что. Когда наконец что-нибудь придумаешь, дай мне знать. А сейчас — до свидания, Агнешка. Я очень рада нашему завтрашнему…
— Мама!
— Что еще?
— Я должен…
— Ты должен закончить школу.
— Вот. — Филипп внезапно протянул в сторону мамы руку, в которой крепко сжимал стопку листов с напечатанным текстом.
Он только что взял их с комода. Очень быстро, чтобы не передумать.
Мама посмотрела на стопку, которую ей подал Филипп, но даже не дрогнула.
— Что это?
— Вот. Посмотри.
Филипп замер с вытянутой рукой. Его губы были сжаты, а в глазах горел странный огонь.
Мама тоже упорствовала:
— Но что это?
— Посмотри, Агатка, прочти, — отозвалась тетя из-за спины Филиппа. — Это как раз то самое кое-что важное. Очень важное.
14. И запахло лесом
Прошло еще какое-то время, и в конце концов мама взяла листы и взглянула на них.
— Это написал твой сын, — сообщила тетя Агнешка настолько буднично и просто, что к Филиппу вернулась способность дышать.
— Да, это я написал, — подтвердил он громко и четко. — У тети. Когда приходил сюда. Я не сидел в интернете. Я писал.
Он не верил собственным ушам.
«Я это сказал!» — подумал он, почти счастливый.
Огромный камень, который только что свалился у него с души, превратился в мыльный пузырь и, чирикая как воробушек, улетел прямо в голубое небо, на котором виднелись перья фейерверков.
Однако мама посмотрела на Филиппа таким взглядом, будто не понимала ни единого слова из того, что он только что сказал. Поэтому она снова спросила:
— Но что это?
«ТСЧ», — подумал Филипп, но промолчал, поскольку такой ответ мог бы все только усложнить. Возможно, даже до невероятности.
— У меня есть предложение: сядь и прочитай, — отозвалась тетя Агнешка. — Это недолго.
— Но зачем мне это читать?
— Потому что это написал твой сын.
— Потому что он написал?
— Именно. А читая, ты узнаешь, что он написал. Это такой простой проверенный способ познакомиться с содержанием.
Мама одновременно понимала и не понимала. Невероятно? Но факт.
— Прочитать? Сейчас? Но…
— Да. Прочитать. Сейчас. Правда, Филипп?
Филипп вернулся из короткого путешествия в окрестности Сатурна. Сейчас там было намного безопаснее, чем здесь.
— Что? Ну да, — подтвердил он. — Если хочешь, мам.
— Конечно, хочет! — воскликнула тетя. — Почему бы ей не хотеть? — и улыбнулась своей младшей сестре улыбкой старшей сестры, которая много знает и много понимает. — Так мы тебя оставим, Агатка, а сами пойдем в сад, а, Филипп?
— Угу.
— Ну, до скорого. — Тетя кипела энергией. — Как прочитаешь, дай знать. Мы в саду, окей? Еще чая? Или кофе?
Мама отказалась медленным движением головы. Она все еще не до конца осознавала, что здесь происходит. В чем она принимает участие. Но не протестовала.
Тетя легонько ткнула Филиппа пальцем в спину, чтобы сообщить ему правильное направление и ускорение. Поскольку было похоже, что сам он не справится. Наверное, он опять был на Сатурне. Его так туда тянуло — просто ужас.
Тетя Агнешка и Филипп вышли из комнаты на террасу и оставили маму один на один с чем-то совершенно ей неизвестным, что она вскоре должна была узнать. И может быть, понять.
На улице было тепло и солнечно, хотя день постепенно угасал. Они сели в садовые кресла и вздохнули.
Филипп старался не думать. Вообще ни о чем. Тетя, в свою очередь, старалась занять его разговором о подготовке сада к зиме — что это вовсе не раз-два и готово. Однако Филипп не поддался попыткам себя занять, хотя и пробовал сделать вид, что все наоборот.
На Сатурне царили тишина и спокойствие. Не было гостиной, в которой мама читала ТСЧ. Не было пятницы и принтеров, из которых выползают листы, покрытые странными фразами, неизвестно зачем написанными. Наверное, только затем, чтобы сбегать от них на Сатурн.
Здесь не было ничего. Некуда было даже ногу поставить, ведь Сатурн — это окруженный туманом громадный шар из газа. Никакой твердой почвы. А вокруг — кольца, в основном изо льда. Филипп вычитал где-то и то, что там постоянные циклоны и грозы. Но на его Сатурне царил блаженный покой. Совсем не дуло, и не было осадков. Время стояло на месте. И здесь никто ничего не читал. Особенно мама.
— Она сидит там уже полчаса, — сказала тетя Агнешка.
— Кто?
Здесь Земля. Здесь Земля. К сожалению.
— Ждем? — уточнила тетя.
— Ну а что мы можем еще сделать?
— Пойти туда и спросить.
— Только через мой труп.
— Окей. Ты меня убедил.
Тетя осталась в саду, а Филипп вернулся на Сатурн.
Прошло двадцать минут.
— Филипп, что будем делать?
— Ждать. Наверное.
— А может, мама упала в обморок?
— Ну что ты, тетя. Я знаю, что написал полную ерунду, но это же моя мама.
— И что с того?
— Она не так-то
