бы ни случилось, – она слабо подмигнула и тут же закашлялась, выдавая свое немощное состояние. – Иди, дочка, иди… Поговорить надо. Дело важное… Время пришло.
Я убежала, впопыхах накрывая поднос со всевозможными сладостями. Женщина же, сделав пару глотков при моей помощи, вдруг посерьезнела и замолчала на долгие минуты, словно собираясь с мыслями.
– Мне осталось совсем немного, – заявила она, и мое сердце разбилось, разлетелось на мелкие осколки, больно разрезающие тело на части. Ведь часть меня наивно рассчитывала, что худшее уже позади, а впереди долгая безоблачная жизнь. Как раньше. – Не спорь. Я чувствую. Глупо отвергать здравый смысл… И перед тем, как все случится, ты должна мне кое-что пообещать.
– Ты не умрешь так рано, – заверила я ее, но под гнетом давления все же кивнула. – Все, что скажешь, бабуля. Любое твое желание! Может, приготовить чего-то особенного? Или посадить твой любимый сорт редиса? О, знаю! У нас в теплице «сладкие» розы все еще не отцвели…
– Угомонись, заведенная! – качнув головой, бабушка тяжело вздохнула. – Знаешь, что если пообещаешь, но не выполнишь, то Бог тебя не простит? И я не прощу, Катюша. А еще мертвые мать с отцом тоже. Клятва близкому на смертном одре ровна клятве Богу.
– Что ты такое говоришь?.. К чему все это… – я растерялась, поерзала на месте и отхлебнула чая, смачивая пересохшие губы. – Я слов на ветер никогда не бросаю, ты же знаешь.
– Значит, пообещай, что исполнишь последнюю и единственную мою к тебе просьбу. Без лжи и утаиваний. Без сомнений, на полном доверии, – довлеющий тон заставлял нервничать. Бабушке явно было трудно говорить, и даже простое моргание приносило физическую боль, заставляя вздрагивать от нее. Она все еще казалась слишком слаба для бесед, и все же никто не мог остановить ее энтузиазм. Желая поскорее утихомирить бабулю, я уверенно кивнула. Тогда она продолжила: – Когда Семен сделает тебе предложение стать его женой, то ответишь «да» и никогда его не бросишь. Станешь примерной женой и его правой рукой. Поняла?
Я опешила, поперхнулась воздухом. В горле что-то неприятно запершило. Сжав его руками, все никак не могла вернуть голос. Но когда эмоции стихли, я было решила, что бабушка подшутила:
– Очень весело. Я не люблю его, ты же знаешь. Вот когда-нибудь я встречу того самого и…
– Любовь эта ваша… Кому она нужна? Придет со временем! Он тебе нравится, не спорь. Надёжный, видный, рукастый мужик. С ним мне тебя оставить не страшно. Лучше него ты никого не найдешь, – выдержав паузу, она прижала меня к стенке ультиматумом: – Обещай. Я жду.
– Но… – непрошенные слезы снова пеленой встали перед глазами. – Почему именно это? Может я пообещаю, что буду хорошо учиться и закончу вуз с красным дипломом?
– Ты умная, – фыркнула женщина. – И так закончишь с красным дипломом. А если нет, кому он нужен?
– Тогда, – я нервно кусала губы, бегая глазами по комнате, пока мысли до боли пытались найти другой вариант. – Что не стану употреблять наркотики? Спиртное? Курить сигареты? Ни обману никого? Ничего не украду?
– Кого ты обидишь, горе мое? Ты у меня наивная до дурости, это тебя каждый встречный обидеть сможет. Я же тебя нежным цветком воспитала, как не от мира сего. Поэтому тебе Семен и нужен. Защитит от злых людей, – женщина слабо рассмеялась, от чего ее ослабленное тело задрожало.
– Бабуль… – мой жалобный взгляд пытался вымолить у нее пощады. – Прошу, не надо… Ты делаешь мне больно.
Я бы могла сказать «нет». Любой другой человек на моем месте сделал именно так и отмахнулся от странной просьбы выжившей из ума старушки. Или согласился, нагло солгав, дабы успокоить женщину, а после сделать по-своему… Но не я. Она была моим всем. Отцом, матерью и бабушкой. Подругой и соратником. Когда родители погибли, она с огромным трудом добилась опеки и жизнь положила, чтобы дать мне все необходимое. Возила на море, покупала хорошую одежду и ограждала от проблем…
Она поручила мне освежевать кур – я не смогла. Я подвела ее. И никогда больше не смогу этого сделать. Никогда больше не скажу «нет».
Неожиданно для себя я поняла, что интересы бабушки стоят выше моих собственных. Она была важнее всего мира.
– Обещай, – более агрессивно требовала она. – Обещай, Катерина!
Тяжелый вздох и легкие словно напрочь опустели, как и я сама. Опустив взгляд, поморщившись, я вдруг подумала: «Он ведь вряд ли предложит мне брак. Я просто перестану видеться с Семеном и не дам ему такой возможности!».
– Ладно, – с тяжелым сердцем и надорванной душой, я перешагнула через себя и вопящий внутри голос разума: «Нет! Только не Семен!». – Обещаю тебе, бабуль. Обещаю, потому что люблю тебя больше жизни!
– И я тебя, Катерина… Больше жизни. Поэтому и делаю это, запомни, – она расплылась в такой счастливой улыбке, что в душе моей потеплело. Но вдруг снова стала серьезной: – Помни, солжешь, с того света тебя достану!
После чая, моя посуду, я размышляла над тем, как вернусь к бабушке и уговорю ее поменять свою просьбу, а может и вовсе забрать ее обратно. Это ведь полный вздор! Просить такое от внучки за гранью добра и зла.
Вернувшись обратно в комнату, я снова застала бабушку без сознания.
Двадцать шестого сентября, той же ночью, ее не стало. А утром ее безжизненное тело предали земле рядом с родителями.
***
Земля еще оказалась теплая, а небольшой уютный палисадник пестрил всевозможными цветами. У бабушки была легкая рука, только у нее эти волшебные растения цвели так долго. Только в ее саду я ощущала себя главной героиней сказки, окутанная чарующими сладкими ароматами.
В конце сентября было уже свежо, но именно в день похорон солнце светило невообразимо сильно. Поминки все еще шли. Устав от бесконечных наигранных плачей соседок-бабуль, разрывающих и без того ноющую душу, я спряталась там, где бабушка казалась все еще живой и невредимой.
– Что ты делаешь? – я вздрогнула, когда позади послышался мужской голос. Но не обернулась, продолжая заниматься делом.
– Астры пересаживаю, – ровно произнесла я без единой эмоции. Словно в доказательство своих слов, я погладила пальцами, обтянутыми перчатками, причудливо изогнутые малиновые, белые и розовые лепестки.
Недолгое молчание и Семен напряженно спросил:
– Зачем?..
– Не знаю… – слишком резко ответила, сглатывая ком рыданий в горле. – Просто так надо.
Я знала почему. Последним, кто
