заболевания. Хорошее настроение не омрачает даже осознание того обстоятельства, что приход весны затягивается и период послегоспитальной реабилитации придется проходить не в теплое весеннее время, а в какой-то непонятный переходный период. Но это уже не столь важно, главное, сейчас принесут документы – и быстрее домой: машина уже давно стоит у ворот госпиталя. С другой стороны, как-то грустновато расставаться с этой прекрасной палатой, в которой последние дни я пребывал один, с этим милым, очень внимательным и добрым медперсоналом, который исключительно заботлив и предупредителен. Наверное, правду говорят: расставаться всегда тяжело, всегда оставляешь как бы частичку себя.
Мои размышления прервал стук в дверь: наверное, документы принесли, подумал я, и, как оказалось впоследствии, здорово ошибся. Почему «здорово», станет ясно в конце рассказа. В палату ввезли кровать с больным пациентом и очень ловко переложили его на свободную кровать, которая пустовала, как я сказал, уже несколько дней. По установившейся традиции лечебных учреждений принято сразу познакомиться, чтобы стало ясно «ху есть ху». Вновь прибывший, видимо, в этой сфере жизни был не новичок и, превозмогая слабость, традицию не нарушил. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что ему тяжело и чувствует себя он явно не очень. Я хотел выйти, понимая, что больному нужно дать время немного прийти в себя от перемены обстоятельств, которые, даже не вооруженным взглядом явно видно было, существенно отличались от тех, откуда его привезли только что на кровати. Но прибывший слабым голосом, почти шепотом неожиданно произнес: «Не уходите, пожалуйста». Тут я должен сделать маленькое отступление.
Моя многолетняя госпитальная практика однозначно свидетельствует о том, что каждый человек, попав в лечебное учреждение, проходит путь освоения медицинских знаний от примитивных азов до вершин, наработанных человечеством в этой области. Вспоминаю свое первое появление в госпитальной палате совсем молодым офицером. В палате находилось на излечении человек шесть. Стоило мне только войти, как один из «старожилов палаты», обращаясь к соседу, произнес сакраментальную фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Ну что, Николай, будем лечить новичка или пусть живет?». Вот эта логика в поведении больных или лечащихся людей, она захватывает умы, наверное, и души каждого, кто оказывается в подобных учреждениях. Вы можете в этом легко убедиться, прислушавшись к разговору двух «больных». Вас непременно поразит потрясающий уровень медицинских знаний беседующих и, конечно, не имеющих серьезных представлений о предмете. Это примерно как в футболе: рассуждает «со знанием дела» каждый, а как играют у нас в футбол, видят все!
Возвращаясь к рассказу и понимая состояние моего нового соседа, я спросил: «Вам что-нибудь надо или чем-то Вам помочь?». Он покачал головой и слабым голосом начал говорить. Сначала я не мог сообразить, о чем речь, а потом понял, что он рассказывает историю своих злоключений, которые произошли с ним в госпитале. Я внимательно выслушал от начала до конца этот, как мне показалось, очень поучительный рассказ и с разрешения соседа от его имени решил его донести до широкого читателя, поскольку, думается, есть в нем что-то, что заслуживает внимания многих людей. Итак, о чем рассказ моего неожиданного соседа?
«В один такой погожий (я так понимаю, как сегодня, – прим. мое) день я почувствовал сердечную недостаточность (в медицинском понимании этого термина). Сердечный пульс непозволительно снизился до опасных величин ниже 33 ударов в минуту. Деваться некуда – пришлось ехать на прием к врачу в поликлинику. Проведенное там обследование и измерения показали, что ситуация не просто плохая, а, похоже, весьма опасная. Дальше события стремительно развивались по обычному сценарию: скорая помощь, госпиталь в Сокольниках, приемное отделение с раздеванием до состояния «в чем мать родила» и кровать в реанимационном отделении.
Реанимационное отделение – это своеобразная спасательная команда, попадая туда, ты оказываешься как в «черном ящике» (рискну применить такое сравнение) – связи у тебя с внешним миром никакой. Телефоны отобрали еще в приемном отделении, предупредить близких и друзей не успел, что нахожусь в реанимации. В это отделение никого не пускают и ничего невозможно передавать и приносить. Доступ имеют только сотрудники отделения и отдельные специалисты госпиталя, консультации которых необходимы для оптимизации процесса восстановления состояния пациента. Короче, полная изоляция от внешнего мира. Впервые попав в такое специфическое отделение и не имея достаточного представления о его работе, почувствовал себя еще более паршиво по сравнению с первоначальным состоянием.
Опускаю многие нюансы и трудности, с которыми пришлось столкнуться в течение трех суток пребывания в этом своеобразном изоляторе. Хочу сказать несколько слов об этих замечательных людях, которые помогают нам, больным и хилым, выйти из критической ситуации и обрести способность вновь жить и работать нормально, по-человечески. С великой благодарностью вспоминаю этих великих тружеников, которые в условиях, далеко не комфортных, круглосуточно выполняют свой долг, даже не долг, а отдают свои силы и вкладывают частичку души в такое святое и исключительно благородное дело спасения человеческих жизней.
Вот два медбрата – Дмитрий и Женя, которые дежурили круглосуточно. Лежа на кровати (а в реанимации допускается только лежать), я наблюдал, как профессионально они работают. Удивительно было смотреть, как они рационально и своевременно готовят и выполняют положенные процедуры. Молодые ребята очень легко, достойно и строго делают, прямо скажем, не всегда приятную работу, возясь с нами, старыми и больными. Мне казалось, они заранее предвидят, что вот сейчас потребуется тому или иному больному. Ты только подумал: хорошо бы немного изменить положение тела, а медбрат уже тут как тут. К сожалению, из-за стремительного развития дальнейших событий мне не удалось подробнее расспросить ребят, откуда они, где учились, что думают о будущем. По крайней мере у меня сложилось твердое убеждение, что если среди нашей молодежи есть такие ребята, как эти два медбрата, то еще не все потеряно в нашей стране.
Дальнейшее, как я уже сказал, стремительное развитие событий, думается, подтверждает в полной мере этот вывод. А произошло следующее. Накануне мне поставили временный кардиостимулятор, так называемую струну. Что это такое я, честно говоря, не знаю, но пульс поднялся до шестидесяти ударов в минуту, самочувствие значительно улучшилось, и я крепко и быстро заснул.
Примерно в три часа ночи (можно было определить по часам на стене напротив меня) я проснулся в каком-то кошмарном состоянии. Мне было очень плохо, сердце билось как-то странно, и на грудь мне сильно давили. Я открыл глаза и увидел стоящего слева Дмитрия, держащего в руке шприц, а на грудь мне давила дежурившая в эту ночь начальник реанимационного отделения. Выдавив из себя вопрос, что случилось, я понял, что ночью перестал работать временный кардиостимулятор
