море. Им можно дышать как воздухом, но недолго.
И я завороженно смотрел. На сливающуюся с небом водную гладь и клубящийся хиллингар. Казалось, что на дымном обзорном колесе, поднимающемся из ледяной воды, стоит одинокая фигура и смотрит в нашу сторону.
– Там человек, – тихо сказал я.
– Там только тень человека. Ни никак не сможешь узнать, где человек, а где нет, – ее дыхание щекотало мое ухо. – Ты не знаешь вепсского. Смотри на море и на мираж – они самое понятное, что тут есть.
И я смотрел и не отрывался, даже когда она положила мою ладонь на свой теплый живот. Безупречно гладкий теплый живот. Я видел отражение Даши в стекле. И еще кое-что – следы. На подоконнике остались следы подошв, которые я не заметил сразу. Как и трещину в стекле. И то, что оконная рама прилегает неплотно. Шпингалет открыт, а от окна сквозит холодом.
Я очнулся. Я оттолкнул ее, успевшую скинуть халат и побежал к двери. Мне казалось, что вот-вот нечто страшное и тяжелое, что было Дашей бросится мне на спину, вцепился зубами в шею и горло. Но ничего не произошло. Я повернул ключ в замке, сорвал куртку с вешалки и побежал вниз не оглядываясь.
***
Участкового уполномоченного Олега Стефановича Крайчека так и не удалось отыскать. Он пропал бесследно и получилось так, что последним человеком, который видел его, был именно я. Машина Крайчека еще долго стояла на пустыре возле старого панельного дома. Ее заносил снег и по капоту скользили приносимые ветром мелкие соляные песчинки. В один из дней она недосчиталась колеса, а затем и вовсе бесследно исчезла.
Новость о том, что исчез Крайчек не удивила и не испугала никого. Борис Борисович пожал плечами. Камиль с затравленным взглядом, которого я видел изредка выбегающим из отеля, вообще не помнил кто это. Игорь только промолчал, выслушав меня, и пошел дальше, волоча за собой клетчатую сумку. Он был трезв и от него разило одеколоном. Это был первый и единственный раз, когда я видел его после исчезновения Крайчека. Что до Максима, он так и не вернулся. Несколько раз я ходил туда, где артель разгружала рыбу и слышал о том, что Максим «вот только что ушел». Равно как и в баре, в котором он появлялся, по словам угрюмого хозяина, довольно часто, но мы с ним ни разу не пересеклись. Я даже ждал его в один из дней несколько часов, попивая ядреную жидкость из стакана и закусывая соленой рыбой. В конце концов уютный маленький бар поплыл перед глазами и мне пришлось вернуться в отель.
Может показаться, что все эти дни бесцельно бродил по городу или лежал в номере, разглядывая потолок. Но на деле все было совершенно иначе. Несколько раз я отправлялся к заброшенному парку, но едва доходил до шахтерского городка, понимая, что дальше соваться вглубь полуострова было бы просто самоубийством. Особенно в одиночку. В окнах старых домов шевелились тени и намекали на то, что мой внутренний голос прав. Я пытался взять лодку и даже получал согласие, но затем вспоминал, что совершенно не умею управлять ей. Да что там говорить, в моих тщетных попытках отыскать Максима или Крайчека мне не хватало самого Максима. Ну или Крайчека.
Несколько раз я проходил мимо его кабинета, смотрел на закрытые белыми жалюзи окна. В один из дней решился и надавил на дверь. Она легко открылась, впустив меня в пыльное темное помещение, заставленное старой мебелью. На полках пылились папки, на столе куча исписанных бумаг и стакан, на дне которого темнели засохшие следы виски. Он не возвращался сюда, а, значит, действительно исчез. Мне вдруг стало невыносимо тоскливо. Этот странный человек, бродящий тенью за теми, кого считал подозрительным и задающий неудобные вопросы оказался человеком, который был очень нужен в этом городке. Без него он стал сиротливым и угрюмым, как и этот кабинет. Впрочем, пожалуй, тут всегда было угрюмо.
Я не решился копаться в бумагах и допивать уже никому ненужную и плохо прикрытую бутылку виски. Отметил, что пил он односолодовый и явно знал в нем толк. Но вот кое-что на столе не могло не привлечь внимания, поскольку совершенно не походило на обычные бумаги участкового. Он довольно точно нарисовал миногу на листе, вырванном явно из блокнота, а не вытащенном из офисной пачки. Под рисунком так и было написано – «минога», а ниже в три столбика места обнаружения и нападения на людей, и даже первый контакт с ними самого Крайчека с пометкой «ликвидирована». На обороте довольно подробная анатомия, словно он сам препарировал это существо и пометки корявым почерком. Под записями – пятно от виски и растертый по бумаге пепел. Я поискал сам блокнот и нашел его в нижнем ящике стола под старомодным телефонным справочником. Нет, это не был дневник с описанием всех тварей поселка. Информация тут была куда интереснее случайных заметок.
«4 октября близ берега за мысом затонул баркас. Погибшие: пассажиры – три человека и капитан судна. Из пассажиров один местный житель и двое туристов. Фамилии…»
Я пролистал дальше. Открыл почти на середине.
«Нападение миног предположительно возле шахтерского поселка. Пострадавший – Игорь Ливанов. Остался жив. Замена не очевидна…»
Пролистав немного назад, я нашел запись о себе.
«Ждан Сергеевич Абрамов. Нет данных. Предположительно реальный. Замена не очевидна».
Этот хренов сыщик все знал! А если не все, то очень многое, и совершенно не спешил посвящать никого в свои домыслы и догадки. Пожалуй, самая ценная находка за последнее время. Еще пару дней назад я бы не думая выложил ее постранично в сеть с собственными комментариями и быстро набрал бы столько просмотров, что мой счет и щеки заметно округлились бы уже на неделю. Но только не сейчас. Эта штука куда ценнее рейтинга с новым контентом.
Я сунул блокнот в карман. Выгреб из ящика еще стопку подозрительно непохожих на протоколы листов. Скорее всего скоро участкового хватятся. Прибудут и заберут отсюда все. Или появится новый, который отправит все в топку так и не разобравшись.
У дверей я обернулся и окинул кабинет взглядом. Полосатая тень от жалюзи падала на пустой стол. В полоске света замер стакан и полупустая пачка сигарет, терпеливо ждущая хозяина. Прощай, Крайчек. Ты был довольно странным, но очень любопытным и догадливым парнем.
8.AнNv
Возвращаясь в отель, я каждый раз останавливался возле номера Ани, прислушивался к тишине за дверью, поднимал руку,
