руки. Нораев удостоился фразы «Жду ваш доклад завтра утром». И если Павел остался явно обижен пренебрежением начальства, то ротмистр, судя по всему, не ждал ничего иного, поэтому на удивление тепло улыбнулся Корсакову, взял молодого коллегу под локоть и увлек его за собой, в сторону Невского проспекта. Внимание полковника же занимал буравящий его гневным взглядом Владимир.
– Вы знали все с самого начала! – Корсаков подавил в себе яростное желание ткнуть пальцем в грудь жандарма. Или съездить по его самодовольно улыбающейся роже.
– Помилуйте, Владимир Николаевич! Никто не может знать всего! Но, скажем так, я подозревал, что дело здесь нечисто.
– Вы проверяли меня, да? Нораев знал, чего ждать. Он не удивлялся ни мертвецам, ни духам из зеркала. У него даже был с собой защитный амулет. Не удивлюсь, если у вашего ротмистра опыта побольше моего. Он справился бы самостоятельно. Но вы послали его просто для того, чтобы присмотреть за мной. Как справлюсь я.
– Предположим.
– Вы рискнули жизнью своих офицеров. Из-за вас погиб околоточный Решетников. А если бы я не справился? Нораев должен был меня…
Полковник не дал ему закончить.
– О, Владимир Николаевич, я с самого начала был в вас уверен. – Похвала прозвучала издевательски – жандарм не скрывал, что ему доставляло удовольствие видеть, как бесится Корсаков. – А если бы вы не оправдали моего доверия… Что ж, поверьте, у меня были другие планы на случай, если баронесса Ридигер сможет покинуть свой дом в новом теле.
– Вы… вы… – Владимир не мог подобрать слов. Полковник чуть склонил голову, словно ожидая, как же его обзовет молодой человек. Не дождавшись, он пожал плечами:
– Насчет Решетникова – прискорбно, но, думаю, в душе вы согласитесь, что это был довольно гадкий человечишка. А в остальном все образовалось как нельзя лучше. Постольский получил бесценный опыт, который ему пригодится в будущем. Вы разгадали тайну. Будь я сентиментальнее, сказал бы, что у вас в долгу.
– Будь я сентиментальнее, – выдавил из себя Владимир, – спросил бы о судьбе Екатерины.
– Кого? – кажется, ему удалось удивить полковника.
– Дочери Марии Ридигер и внучки Назарова. Она потеряла отца, затем – мать, а потом и деда. Одна-одинешенька. У вас же достаточно власти, чтобы позаботиться о ней. Чтобы она не оказалась на улице без гроша в кармане. – Корсаков вспомнил разговор с Амалией неделю назад. Пусть в доме ее устами говорила совсем другая женщина, но… «Сделать так, чтобы дети не росли в той же нищете, что довелось ощутить мне», – сказала Амалия в кафе «Доминик». Владимир не знал другого способа сохранить память о подруге, мечты которой никогда уже не сбудутся.
– Хорошо. Я прослежу за тем, чтобы о ней позаботились, – впервые за разговор жандарм говорил серьезно и без тени издевки. – Даю слово.
– Я очень надеюсь больше никогда вас не увидеть, – отчеканил Корсаков.
– Не рассчитывайте на это, Владимир Николаевич, – усмехнулся полковник.
– Но за обещание – спасибо.
Корсакову очень хотелось развернуться и бежать подальше от жандарма. Вместо этого он пересилил внутреннее отвращение и протянул полковнику руку для рукопожатия. Ему очень не хотелось взглянуть на мир глазами жандарма, но это было необходимо. К его испуганному изумлению, тот перевел взгляд на протянутую ладонь, затем на лицо собеседника и… Вряд ли этот издевательский оскал можно было назвать улыбкой. «Он знает!» – содрогнулся от панического ужаса Владимир.
– Господин Корсаков, – проскрипел полковник. – Либо вы забылись, либо держите меня за дурака. Ради нашего с вами дальнейшего сотрудничества я склонюсь к первому варианту. И дам совет – аккуратнее со своими способностями. Однажды вы можете увидеть такое, что больше не сомкнете глаз.
Жандарм не пошевелился, однако, словно по команде, к ним подкатил экипаж. Не прощаясь, полковник скрылся внутри, возница щелкнул кнутом – и карета самого страшного человека из всех, с кем сталкивался Владимир, скрылась в ночной тьме.
* * *
Петр сидел в том же кресле, где его оставил Владимир. Он скользнул по вошедшему брату обеспокоенным взглядом и сокрушенно покачал головой:
– Я предупреждал тебя, Володя.
– Твои советы, как всегда, бесполезны и запоздалы. – Владимир поставил на пол саквояж, опустился рядом, и лишь присутствие старшего брата не дало ему разрыдаться, словно маленькому ребенку. Хотя нос предательски шмыгнул. – Что будет дальше?
– Дальше? – Петр покачал головой. – Дальше будет хуже. Но интереснее. Поговорим об этом утром. Ложись спать, брат. Я посторожу твой сон.
Владимир тяжело поднялся, доковылял до кровати и, не раздеваясь, повалился на нее. Увы, Петр не был властен над его снами. Проваливаясь в глубокую дрему, Корсаков вновь увидел отца и брата. Совсем маленького себя. Мрачную башню и голодную тень. Его первую охоту. Первое столкновение с потусторонним существом.
Интермеццо 2
Тень даже не считала нужным красться. Она скользила по стене, несмотря на то что ее ничего не отбрасывало в неверном свете стоящей у кровати лучины. Тень не заботили приличия или законы природы. Она была голодна и готовилась насытиться.
Тень обитала в башне при усадьбе Епифановых – готическом сооружении, которое прадед нынешнего владельца повелел пристроить к фамильному гнезду после возвращения из Европы. Вскоре после постройки об этом месте пошли слухи, передаваемые из уст в уста, сначала между крестьянами, потом – от соседа к соседу, а вскоре доползли и до уездного города. Да и можно ли укорить неграмотных мужиков, в этих ваших Европах не бывавших? Для них тонкая островерхая конструкция с арками и горгульями под черепичной крышей выглядела истинно сатанинским порождением.
К тому же времена тогда были вольные для помещиков, что ни в грош не ставили жизни своих крепостных. Вот и появились легенды. Самая безобидная утверждала, что при строительстве несколько рабочих погибли, сорвавшись с крыши, когда башня была уже почти закончена. Самая расхожая – что верные владельцу усадьбы люди по-тихому избавились от немца-архитектора, чтобы никому не разболтал о хозяйском тайнике, и лежит теперь колбасник на дне пруда. Самая жуткая – что предок Епифановых то ли вскрыл глотки трем крепостным девицам над ведром с закрепляющим раствором, то ли просто замуровал живьем в фундамент. В конце концов, в старых поверьях не зря говорилось, что кровь скрепляет кирпичи надежнее, чем любая постель [25].
Тень не знала, какая из этих историй правдива. Она просто однажды появилась в комнате на вершине башни. Однако своим присутствием существо дало почву для новых слухов. И на этот раз все до единого были правдивы.
Тени были чужды эмоции. Она не знала печали, гнева или страха. Только голод. Тень хотела есть. Ее
