своей руке, и если он когда-нибудь его уронит, я останусь разбитой оболочкой той девушки, какой я была раньше.
ГЛАВА 24
РАЙАН
Бармен объявляет последний заказ, давая понять, что банкет подходит к концу. Вайолет, Лиза, Хартли и я идём к моей машине, чтобы отвезти всех в их квартиру. Слава богу, что я за рулём, потому что Хартли и Лиза совершенно пьяны. Они спотыкаются по гравийной парковке, облокачиваясь друг на друга, чтобы сохранить равновесие. Вайолет и я тихо смеёмся над их попытками идти прямо в солнцезащитных очках.
— Я не собираюсь убирать за вами рвоту этой ночью! — кричит Вайолет вперёд.
— Даже не думайте испортить мою машину, — предупреждаю я.
— Ах, заткнись, Шейн! Ты же любишь меня! — Хартли произносит, еле ворочая языком. — Ты должен убирать за мной, потому что встречаешься с моей младшей сестрой.
— Хартли! — возмущается Вайолет, её щёки заливает румянец.
Лиза вмешивается:
— Перестань. Они — самая милая пара, которую я когда-либо видела, — она цепляется за руку Хартли и указывает то на меня, то на Вайолет.
— Все, пожалуйста, сядьте в машину! — моё терпение иссякло, а уж пьянство Хартли — последнее, что мне сейчас нужно.
Вайолет помогает Лизе залезть на заднее сиденье. Лиза настаивает, чтобы ей помогли, чтобы случайно никому ничего не показать, а потом заявляет, что на ней нет нижнего белья. Я мог бы обойтись без этой информации, но теперь знаю её. Хартли лениво обнимает Лизу за плечи и заваливается на её плечо. Не проходит и пары минут, как они оба вырубаются на заднем сиденье. Когда мы приезжаем в их квартиру, я и Вайолет помогаем друзьям подняться по лестнице и уложить их в комнате Хартли. Лиза делает ещё одно заявление на ночь:
— Я сплю на полу! Повторяю, я сплю на полу!
На что я отвечаю:
— Никого это не волнует.
Вайолет хихикает и игриво толкает меня в плечо.
— Не будь таким. До конца года они будут встречаться.
— Не уверен, что Хартли вообще способен на что-то серьёзное, кроме как на любовь к самому себе, — говорю я.
— Ты удивишься, — отвечает она с мягкой улыбкой. Хартли действительно любит сильно, но я надеюсь, что с правильным человеком его страхи перед обязательствами уменьшатся.
— Я пойду в душ и переоденусь в пижаму. Ты останешься на ночь? Лиза бросила меня, — говорит она.
Я бы остался каждую ночь, если бы мог.
— Конечно, дорогая. Я переоденусь и подожду тебя здесь, — заверяю я её, целуя в щёку, прежде чем она исчезает в ванной.
Я беру свои вещи из её спальни. В небольшом уголке её шкафа лежат несколько моих шорт и футболок. Я живу один в нескольких милях от кампуса. Тренер Дэниелс из школы владеет домом и сдаёт его в аренду. Он предложил мне бесплатно жить там на время учёбы в Университете Спрингс. Я оплачиваю только коммунальные услуги, так как ипотека давно выплачена.
Я хотел остаться дома, чтобы быть рядом, если моей маме вдруг что-то понадобится, но она настояла, чтобы я получил «полный студенческий опыт». Спорить с ней было бесполезно, так что я переехал. Мне нравится жить одному, но иногда бывает одиноко. Оставаться наедине со своими мыслями тяжело. В спальне Вайолет я чувствую себя уютнее, потому что здесь никогда не бывает тихо. Хартли всегда шутит или спорит, а Лиза теперь часто заходит. Быть единственным ребёнком больной матери — это много одиночества и ответственности. Отвлечение от личных проблем мне только на пользу.
Я заканчиваю переодеваться и возвращаюсь в гостиную. Беру телефон с маленького столика рядом с диваном и вижу два пропущенных вызова от Логана.
Зачем он мне звонит? Он не должен был появляться до конца игр в следующем уикенде. Я выхожу на балкон, чтобы перезвонить ему. Логан настойчив и будет продолжать, пока я не отвечу. Вода в душе начинает литься, так что у меня есть пару минут до выхода Вайолет. Я нажимаю на его контакт, и он отвечает после первого гудка:
— Не умеешь брать трубку, Шейн? — Он явно раздражён.
— Быстрее. Я у своей девушки и не хочу, чтобы она узнала об этом.
— У меня есть коэффициенты на вашу игру. Ставки большие, — начинает он.
— Неинтересно. Я сказал, что это табу для меня.
— А 2500 долларов за игру заставят тебя передумать?
Я чуть не задыхаюсь от услышанного. 2500 долларов за игру могут кардинально изменить лечение мамы. Ей нужна регулярная физиотерапия, а сама она упражнения не делает. Если я соглашусь, то смогу завязать с этим после выходных.
— Если ты меня обманываешь, клянусь, я… — гнев в моём голосе. Это серьёзные деньги, способные перевернуть мою жизнь.
— Я не шучу в делах. Ты в деле или нет?
С балкона я оставил дверь приоткрытой, чтобы слышать Вайолет. Слабый стук босых ног по полу приближается к гостиной.
— Милый, ты где? — её мягкий голос зовёт меня. Если бы она только знала, каким ужасным человеком я иногда становлюсь.
Я выключаю микрофон:
— На балконе, говорю с мамой. Секунду.
Сердце бьётся так, что меня подташнивает. Ложь Вайолет даётся мне с трудом.
Это к лучшему. Я пытаюсь убедить себя, что поступаю правильно, оберегая её от этого.
Я нажимаю кнопку, чтобы включить звук.
— Отправляй данные, — и вешаю трубку, не дожидаясь ответа.
Возвращаясь в квартиру, вижу Вайолет на диване. Она листает каналы, пытаясь выбрать, что посмотреть. Мои мысли разбегаются, голова забита сомнениями и осознанием сделанных ошибок. Но я отбрасываю всё это, не желая портить этот вечер. Она уже пережила моё дурное настроение на банкете, и я не хочу давать ей новые поводы для тревог или сомнений.
Я достаю её любимый фиолетовый плед из небольшого сундука, который, по её словам, помогает «сохранять порядок», и укладываюсь рядом с ней. Плед покрыт мягким мехом, который линяет, как собака летом. Когда она обнимает его, ворс иногда попадает ей в рот, и я каждый раз смеюсь, наблюдая, как она морщится, пытаясь избавиться от кусочков меха на языке.
Сегодня на банкете она выглядела невероятно сексуально, но мне больше нравится эта её версия. Она в фланелевой пижаме и пушистых носках, волосы собраны в небрежный пучок, лицо сияет, чистое, без макияжа. На губах едва заметный слой бальзама, который заставляет их блестеть. Её голова покоится на моём широком плече, моя рука обнимает её за талию. Она сворачивается в маленький комочек под мягким пледом. Мне совершенно не важно, что включено на экране. Я смотрю на эту уставшую, сонную девушку, прижавшуюся
