продолжал машинально тереть алмазные осколки, и вдруг показалось ему, что это вроде бы и не алмаз. Тогда Бенвенуто поставил табурет к стене под окном, прилепил несколько блестящих крошек на кончик пальца, и, поднявшись к оконной решетке, высыпал их на ее перекладину; затем снял с себя нательный крест и принялся из всех сил растирать им эти крошки.
Они поддавались! Значит, он не ошибся: это был не алмаз, а какой-то иной камень! Но все иные камни не могли в истолченном состоянии причинить серьезного вреда кишечнику. Бенвенуто возблагодарил небеса за свое чудесное спасение.
Однако он вознамерился дознаться, кто подмешал в еду эти крошки, и зачем это было сделано. Встав у двери, он дождался тюремщика, и напал на него, едва тот переступил порог. Тюремщика звали Дуранде; он был глуповатым, трусливым и суеверным. Бенвенуто для забавы постоянно пугал его сглазом и порчей, утверждая, что умеет колдовать, а помимо того, Дуранде, не отличающийся физической силой, боялся, как бы Бенвенуто не убил его. Поэтому, как только Бенвенуто прижал Дуранде к двери и схватил его за горло, тот сразу сник.
– Говори, негодяй, кто хотел лишить меня жизни? Что вы подсыпали мне в пищу, мерзавцы? – грозно вопрошал Бенвенуто.
– Ох, простите меня, синьор! Я не по своей воле, мне приказали, – запричитал Дуранде. – Вы же знаете, как я вас уважаю, как я вас ценю! Я бы ни за что не посмел причинить вам зло, но мне приказали! Смилуйтесь, синьор Бенвенуто!
– Кто тебе приказал? Говори, отравитель!
– Мне приказал помощник коменданта, а ему сам Святейший Папа. Вы для Его Святейшества, как кость в горле, синьор. А я что могу сделать, я человек маленький, и вступиться за меня некому: не исполню приказ, меня тоже убьют, – захныкал Дуранде.
– Что вы подмешали мне в еду, злодеи? – Бенвенуто хорошенько тряхнул Дуранде и сдавил ему горло.
– Вы меня задушите, – закашлялся тюремщик. – Не убивайте меня, я вам все расскажу! Его Святейшество дал алмаз, чтобы погубить вас. Но я сговорился с ювелиром, которому поручили растереть этот камень, и мы заменили алмаз бериллом, чья цена меньше. Алмаз же мы продали, а деньги поделили пополам. Бедность, бедность толкнула меня на это!
Дуранде заплакал.
«Вот как бывает! Бедность причиняет столько несчастья людям, а мне она спасла жизнь», – подумал Бенвенуто. Он отпустил тюремщика и зловещим голосом произнес:
– Знай же, что напрасны ваши усилия отравить меня. Я – заговоренный, и мне не наделают вреда ни яды, ни толченый алмаз, а вот тебе придется плохо, если ты еще раз попытаешься причинить мне зло. Я уже предупреждал, что наведу на тебя порчу. Ты лишишься даже того жалкого имущества, которое имеешь; тебя поразят проказа, лишай, чесотка и костоеда; тебя будут отовсюду гнать и нигде ты не найдешь себе пристанища. Все беды падут на твою голову, так что жизнь станет тебе не мила.
– Ради Бога, пощадите, синьор Бенвенуто! – взмолился дрожащий от страха Дуранде.
– Мало того, я расскажу помощнику коменданта о твоем мошенничестве с алмазом, и тебя повесят на крепостной стене!
– Господь милосердный! Пощадите, синьор Бенвенуто! – Дуранде упал перед ним на колени. – Я для вас сделаю все что вы хотите, только не губите меня!
Бенвенуто помолчал, как бы раздумывая.
– Ладно, – сказал он. – Ты был добр ко мне, и я не буду тебя наказывать.
– О, синьор! – Дуранде хотел поцеловать ему руку.
– Оставь! Слушай меня и запоминай. Первое – ты расскажешь помощнику коменданта о том, что я заговоренный, и меня невозможно убить. Второе – ты разыщешь в городе бакалейщика Пьетро и передашь ему записку от меня; ты мне принесешь бумагу, перо и чернила, чтобы я мог написать эту записку. Пьетро будет выдавать тебе еженедельно деньги, на которые ты станешь покупать для меня на рынке продукты, и из них готовить мне еду. Третье – ты будешь сообщать мне обо всем, что еще замыслят против меня здесь, в тюрьме. Это тебе за услуги, – Бенвенуто дал ему золотую монету, – но берегись: если ты попытаешься обмануть меня, ты умрешь!
– Никогда! Никогда я не обману вас, синьор, можете быть уверены! О, синьор – вы самый благородный человек на свете! – с восторгом вскричал Дуранде и все-таки поцеловал Бенвенуто руку, которую тот не успел отдернуть.
* * *
Дуранде отнес записку Пьетро и доставил от него ответное послание. В нем с множеством ошибок было написано следующее: «Благослови вас Бог, синьор Бенвенуто, а мы думали, что вас нет в живых. С тех пор как в августе был раскрыт заговор епископа Паоло, мы не имеем о вас никаких вестей. Не знаю, ведомо ли вам, что епископ бежал, а синьора Карлотта выслана из Рима. Говорят, Папа хотел ее убить, но побоялся мести ее сына – герцога Цезарио.
Несколько человек повешено, и мы оплакивали вас, думая, что вы тоже погибли.
Но раз вы живы, то, славу Господу, есть надежда, что вас не тронут. От своего брата, служащего при дворе Его Святейшества, я слышал, что за вас вступились многие могущественные люди из нашей страны и из других стран. Сейчас к Папе прибыл посол от одного великого короля, поклонника вашего таланта. Может быть, посол попросит за вас от имени своего государя. Уповайте на милость Божью и не отчаивайтесь!
Ваши деньги хранятся у меня в целости и сохранности. Согласно вашему приказу буду каждую неделю выдавать из них некоторую часть присланному вами человеку.
Всегда можете рассчитывать на меня. Вечно благодарный вам Пьетро».
…Предсказание Пьетро насчет заступничества посла, видимо, сбылось: во всяком случае, уже через неделю Бенвенуто перевели из подземной тюрьмы обратно в башню, в комнату, в которой он сидел в первые недели своего заключения в замке. Это было и хорошо, и плохо; с одной стороны, после жуткого подвала комната в башне показалась Бенвенуто роскошными апартаментами; с другой стороны, Папа явно не собирался освобождать его из тюрьмы.
Отломив кусочек камня от кирпичной кладки, Бенвенуто начертал на стене камеры пришедшие ему на ум стихи:
Враги, отняв искусство, душу, достоянье,
Честь, – хотят и жизнь мою отнять!
И что ж, мне смерть от них принять,
Коль Бог не защитит свое созданье?
О, Папа, ты не знаешь состраданья!
А ты, Господь, зачем велел страдать
Рабу, сумевшему стократ тебе воздать
Хвалу своей нетленной данью?
Я осужден облыжно, и челнок
Мой утлый топит злобный зверь лукавый.
