Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
1946 г. Совет Министров СССР и ЦК ВКП (б) приняли два постановления по усилению охраны хлеба: 27 июля – «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи», 25 октября – «Об обеспечении сохранности государственного хлеба». В последнем документе указывалось, что «руководители партийных и советских организаций, работники прокуратуры и Министерства внутренних дел… склонны мириться с фактами хищений и разбазаривания государственного хлеба и не принимают необходимых мер по обеспечению его сохранности».
Во исполнение данного решения партии и правительства Министерством юстиции СССР были даны указания всем органам суда о рассмотрении дел по такого рода представлениям не позднее 10-дневного срока с применением к виновным по закону от 7 августа 1932 г. в качестве меры судебной репрессии за хищение колхозного и кооперативного имущества высшей меры наказания – расстрела, с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не менее 10 лет.
Не склонные мириться правоохранители отдавали под суд председателей колхозов и совхозов, бригадиров, заведующих фермами. В некоторых районах было осуждено от четверти до половины всех председателей[393]. По неполным данным, осенью 1946 г. было осуждено за хищение хлеба 53369 человек, из них 36670 человек (74,3 %) приговорили к лишению свободы. По закону от 7 августа 1932 г. осудили 1146 человек, из них 35 человек приговорили к расстрелу. Много осужденных по такого рода делам было в Красноярском и Ставропольском краях, в Башкирской АССР, Ростовской, Рязанской, Саратовской, Киевской, Харьковской, Одесской областях[394].
4 июня 1947 г. был принят закон «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества»[395]. В первой статье данного закона говорилось: «Кража, присвоение, растрата или иное хищение государственного имущества – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от семи до десяти лет с конфискацией имущества или без конфискации». Далее: «2. Хищение государственного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах, – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от десяти до двадцати пяти лет с конфискацией имущества. 3. Кража, присвоение, растрата или иное хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пяти до восьми лет с конфискацией имущества или без конфискации. 4. Хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах, – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от восьми до двадцати лет с конфискацией имущества. 5. Недонесение органам власти о достоверно известном готовящемся или совершенном хищении государственного или общественного имущества, предусмотренном статьями 2 и 4 настоящего Указа, – карается лишением свободы на срок от двух до трех лет или ссылкой на срок от пяти до семи лет».
В действительности минимальный срок лишения свободы за кражу, присвоение или растрату госимущества составлял от 7 до 10 лет, а повторное или совершенное организованной группой преступление – до 25 лет исправительно-трудовых работ. По секретному распоряжению Совета Министров СССР действие Указа от 4 июня 1947 г. было распространено и на мелкие кражи на производстве во изменение ранее действовавшего Указа от 10 августа 1940 г. «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и хулиганство». По этому неопубликованному указанию рабочие и служащие приговаривались за мелкие кражи не к 1 году лишения свободы, как было раньше, а к 7–10 годам[396].
Власти не собирались посвящать людей в подробности уголовного законодательства. Секретные дополнения к указам позволяли манипулировать законом и держать народ в страхе перед «правосудием». Право катастроф полностью подменило собой советское законодательство в правоприменительной сфере.
В 1947 г. был принят и Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан»[397]. В данном указе по сравнению с действовавшим тогда уголовным законодательством, регулирующим ответственность за хищения имущества (УК РСФСР 1926 г.), более тщательно с юридической точки зрения были разработаны составы соответствующих преступлений и значительно усилено наказание. За разбой, то есть нападение с целью завладения чужим имуществом, соединенное с насилием или угрозой применения насилия, предлагалось от 10 до 15 лет с конфискацией имущества.
В тяжелой экономической и социальной обстановке решительные действия со стороны властей были необходимы, однако усиление ответственности граждан за мелкие хищения не было подкреплено соответствующей материальной помощью голодающим. Органы МВД, бессильные в раскрытии крупных хищений хлеба, отыгрывались на женщинах и детях, совершавших мелкие кражи. По приказу Генерального прокурора СССР от 21 июля 1947 г. № 191 «О надзоре за точным соблюдением законов об урожае и заготовках сельскохозяйственных продуктов в 1947 г.» следователи выезжали в колхозы, на месте контролировали соблюдение законности. Правоохранительные органы делали все, чтобы не подпустить голодных людей к хлебному полю. В силу этого правоприменительная практика в отношении расхитителей вылилась в репрессии против всего населения.
Как водится, началась кампанейщина по выполнению новых директив партии. В кратчайший срок суды провели показательные процессы по многим территориям страны. Через полгода после издания указов тюрьмы и лагеря были опять переполнены осужденными. Сигналы об этом поступали в правительство из МВД, Верховного Суда, Прокуратуры СССР. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. М. Шверник 5 августа 1948 г. официальным письмом сообщил Сталину о многочисленных заявлениях от осужденных и их родственников, в которых указывалось на несоответствие между тяжестью наказания и совершенным преступлением, когда за кражу порожнего мешка давали 7 лет исправительно-трудовых работ.
Предложение Шверника состояло в том, чтобы органы суда и прокуратуры пересмотрели дела осужденных по Указу от 4 июня 1947 г. за мелкие кражи и переквалифицировали эти преступления по Указу от 10 августа 1940 г., что могло снизить меру наказания в 3–4 раза. Сталин согласился, и неповоротливая бюрократическая машина заработала в обратном направлении. Реализация предложений Шверника в какой-то мере способствовала нормализации деятельности судов и прокуратур и постепенному угасанию репрессий в отношении женщин, детей, стариков и инвалидов в последующие годы.
Например, после принятия постановления ЦК ВКП (б) от 14 июня 1947 г. «О недопустимых фактах частой сменяемости и необоснованной отдачи под суд председателей колхозов» количество преданных суду председателей, получивших срок в основном за выдачу хлеба на трудодни колхозникам и за невыполнение плана хлебопоставок, постепенно сокращалось, уменьшались сроки наказания. Так, в I полугодии 1946 г. в СССР было привлечено к суду 4490 председателей колхозов, а во II полугодии того же года – 8058; в I полугодии 1947 г. – 4706, во II полугодии – 2269; в I полугодии 1948 г. – 1760. В письме Прокуратуры СССР для ЦК ВКП (б) говорилось, что сокращение привлеченных к суду председателей колхозов происходило по делам о некорыстных преступлениях[398].
В целом в 1946–1948 гг. количество осужденных председателей
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
