он удалял у трупа почки и проткнул пальцем большую кисту, полную мочи. Брызнуло ему прямо в лицо. Мало того, что он весь промок, так ему еще и в рот попало.
Энн и Мэдди скривились.
— Он никогда не разгонялся быстрее сорока миль в час, — продолжал Клайв. — Даже на трассе. И неудивительно, если учесть, сколько жертв автокатастроф побывало у него на столе.
— А помнишь брюки? — засмеялся Эд.
— Ну еще бы!
Видя наше недоумение, Клайв объяснил:
— Дик носил одни и те же портки каждый день, лет десять кряду. Думаю, если их прислонить к стене, они так бы и остались стоять. На его штанах было столько пятен, что мы предпочитали смотреть только на ремень.
Мы так смеялись, что на нас стали коситься. Впрочем, нам было на это наплевать, и Клайв продолжил.
— Когда я только начинал, со мной работали Альф и Берт. Альф был неплохой парень — дикий, конечно, но с работой справлялся отлично. А вот Берт был самым большим идиотом на свете — он не умел завязывать шнурки, а если шнурок рвался, то не мог ходить. Он женился на тайке. Все, кроме него, знали, как она зарабатывает на карманные расходы. А он думал, что она экономная. В отпуск он ездил исключительно в Таиланд и всегда брал с собой только маленькую сумку. По возвращении месяца полтора лежал в венерологической клинике. Они с Альфом были жуткие неряхи. Частенько проводили эвисцерацию и оставляли тела прямо на столах. Летом некоторые трупы начинали разлагаться.
Клайв повернулся к нам с Мэдди и сурово произнес:
— Никогда так не делайте! Это чертовски непрофессионально!
— Они еще и органы путали! — добавил Эд.
— Ну, этого никто не доказал, но слухи ходили… — Клайв покачал головой. — Берт уволился, придумав хитрый план, чтобы и пенсию получать, и продолжать работать. Он решил выйти на пенсию, пару месяцев посидеть дома, а потом вернуться на старую работу. Очень просто — вот только Алекс Макдугал, который тогда возглавлял наш отдел, его назад не взял.
Слушая Клайва, я поражалась тому, насколько же другой когда-то была жизнь морга. Теперь она стала гораздо более управляемой и контролируемой, и мне казалось, что это к лучшему.
Этот вечер мы провели прекрасно.
Глава 37
Мы с Эдом решили выпить пива — иногда по окончании рабочего дня мы забредали в соседний паб. Уселись — Эд заказал большое пиво, я — диетическую колу — и принялись болтать о жизни. Мы с Эдом стали добрыми друзьями, и могли позволить себе раз в неделю посидеть в пивной. Это был отличный способ снять стресс, учитывая, что при нашей работе нелегко найти друга и собеседника. День выдался не самый трудный — всего два вскрытия. Вместе с тем легким я бы его тоже не назвала.
— Беда в том, Шелли, что обоих убило неумеренное пьянство, — вздохнул Эд.
— Ты же сказал коронеру, что не можешь точно установить причину смерти, — удивилась я.
— Так я ее и не установил, но то, что оба сыграли в ящик из-за бухла, — факт неоспоримый. Они просто по-разному это сделали.
Он допил свое пиво и огляделся вокруг.
— Чертов этанол не идет нам на пользу…
Альфреда Норриса в городе знали хорошо. Стоило Клайву прочесть это имя, как он заявил:
— Зуб даю, что это старина Фред. Знаешь его? Твой отец точно должен его знать. Он вечно слонялся по парку, что-то бормотал себе под нос и матерился. И всегда с бутылкой шерри или, если повезет, вискаря. Заметив, что кто-то на него смотрит, он выходил из себя, но, поскольку вечно не держался на ногах, не мог ничего предпринять. В общем, он был безобидный алкаш.
Клайв раскрыл мешок, и мы увидели грязного, неухоженного человека. Теперь я его вспомнила. Отец часто вышвыривал его из паба, потому что он докапывался до посетителей, а однажды прямо в баре наложил в штаны, и после отец чуть ли не месяц избавлялся от вони. Разве странно, что папа его терпеть не мог? Судя по информации Билла Баксфорда, Норрис обитал в ночлежке недалеко от больницы, но и оттуда его вышвырнули за воровство. Нашли его на скамейке в парке рано утром. Удивительно, что он вообще прожил так долго после того случая в баре. Это произошло десять лет назад, а он до сих пор вонял — я поняла, что жизнь его ничуть не изменилась.
После Норриса мы вскрывали Дженнифер Бартрам. Эта дама жила в престижном районе, в небольшом таунхаусе. Она считалась достойным членом общества и заведовала одной из лучших школ нашего региона. В один прекрасный день она вдруг пропала, и соседи забеспокоились: они приглашали ее на обед, а она не пришла. Вызвали полицию. Дом был заперт, пришлось взломать замок. Даму обнаружили полностью одетой, но в постели. На тумбочке стояла пустая бутылка из-под джина, вторая — тоже пустая — обнаружилась на кухне. Кроме того, полиция нашла несколько бутылок из-под шерри.
— Похоже, дамочка тоже не была врагом бутылки, — предположила Мэдди.
— Похоже на то, — согласился Клайв. — Никогда не знаешь, чего ждать. Девочки, запомните раз и навсегда: шерри — адское пойло. Годится разве что для готовки. Джин — другое дело. Я сам никогда не прочь пропустить стаканчик хорошего джина.
Клайв и Эд кивнули в знак одобрения, а мы с Мэдди заметили им, что мамы всегда предупреждали нас о вреде пьянства.
Вскрывая Фреда Норриса, я была на сто процентов уверена, что увижу жуткую печень. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила девственную печень без малейших признаков цирроза. Эд и Питер рассказывали мне о циррозе — эта болезнь превращает печень в скопление тысяч крохотных узелков. Печень пытается восстановиться, но не может. Должна признать, что меня до сих пор мутит при виде циррозной печени — настолько жутко она выглядит. Однако печень Норриса была большой, бледно-желтой и очень гладкой. Увидев это, Клайв заметил:
— Золотая печенка!
Он имел в виду, что для того чтобы печень приобрела такой вид, нужно потратить кучу денег на спиртное, но я это поняла гораздо позже, а тогда лишь спросила:
— В смысле?
— Это жировая печень[1].
Его слова услышал только что вошедший Эд. Он подхватил:
— Фуа-гра! Обожаю!
Я продолжала извлекать органы. Дух спиртного был все еще силен — он напоминал запах забродивших яблок. Я передала органы Эду. Печень весила почти два с половиной килограмма — вдвое больше обычного.
— А почему она у него такая? — спросила
