не такой большой.
Сейчас Петров возится с противосъёмными штырями – задолбаешься: «Нет чтобы просто прутки приварить…» Саня приваривает петли. Неровно схватил, отбили, снова приваривает. Отвлёкся и мелет что-то языком – «Давай, вари уже, старый солдат!»
Высверлить дырку для глазка и на окраску Олегу. Замки после обеда уже.
– Идёшь в пирожковую, Женя? – спрашивает Олег.
С Олегом Петров дружит, пошли вместе обедать в пирожковую, и Лёшка увязался. Остальные со своим – разложили хабари в бытовке.
Пирожковые и пышечные – чисто питерская фишка, уцелели с советских времён. В них только сделали ремонт, а цены и пирожки хорошие.
Интерьер обычный, посредине стоят высокие столы без стульев, чтобы есть стоя – как в буфете или на вокзале. Внутри стола полочка для сумок. На одной полочке всегда спит кошка, чёрная с белыми пятнами, или даже белая с чёрными пятнами. Она никогда не просит у людей пирожки и беляши – до того она гордая и откормленная. Устроилась, где солнышко попадает в окно, лежит, греется себе и млеет на солнце, потягивается иногда.
– Вот у кошек хорошая жизнь, – говорит Петров без особенного интереса, когда взяли с Олегом пирожки. – Только у них забирают котят и топят в ведре.
– У них карма такая. У этой не топят.
– Почему у этой не топят?
– Для этого хозяин нужен, а тут бабы одни.
Женщины, действительно, хорошие и приветливые в пирожковой работают, неспособные топить котят. Бойко отпускают пирожки и беляши, несут новые в подносах, горячие – с пылу с жару. Между собой переговариваются, решают, кому завтра выходить, а кому послезавтра – по сменам у них как-то. Одна молодая женщина, красивая, но, наверно, замужем, потому что с кольцом на правой руке, певуче так говорит, на какой-то областной манер. Говорит, что готова выйти хоть завтра, но одна работать она несогласная, без коллектива. А другие женщины, постарше и потолще, шутят, подкалывают её. И все весёлые.
Молодая женщина вышла в зал, скоренько протёрла столы, где нужно. Весело отшутилась на чью-то шутку, смахнула возле Петрова на поднос смятые салфетки.
«Вот такую бы лучше бабу, попроще…» – думает Петров.
– Чё ты потерянный какой-то, бухал вчера? – спрашивает Олег.
– Нет.
– Слушал Клауса Джоула, я тебе скидывал?
– Нет ещё. Надо послушать.
Ни о чём разговор у них – вялый и о каких-то своих делах. Лёшка не участвует в разговоре, слушает старших с почтением, ест пирожок и запивает кофе – тоже питерская фишка – кофе с молоком из детства.
Народу – столпотворение. Так видно, что попроще народ, рабочий. Многие в синих куртках с оранжевыми плечами, а на спине надписи, в какой фирме кто работает, чтобы знать. И русские, и гастарбайтеры. И бабушек много. Бабушки в основном с собой берут пирожки, чтоб дома покушать. И нет чтобы подождать, когда обед у людей закончится, идут в обеденный перерыв. Но никто на них не ругается. В Питере вообще хорошие люди, спокойные и вежливые. Иногда только могут ругаться, когда вместе дома соберутся, как у Петрова соседи.
Работники милиции тоже зашли в синей форме, на спине у них – «ДПС» крупными буквами. Тоже взяли пирожки. Но есть не стали, а унесли с собой в засады.
11
По дороге домой Петров зашёл в магазин, взял пива. На душе как-то не очень у него. На работе хоть делом занят, лишние мысли в голову не особенно лезут, а дома без пива не хотелось ему в тот вечер сидеть одному.
Потягивает пиво и думает над словами Эльвиры за завтраком, от которых его передёрнуло. Сидит в своём кухонном уголке и грузится. Или встаёт и начинает ходить по кухне с кружкой в руке. Но особенно на кухне не походишь – тесновато, метров шесть – шесть с половиной. Вышел из кухни в комнату – там немножко попросторней, побольше метров. И ходит по комнате из угла в угол. В одном углу у него стоит сервант, а другие углы свободные. У окна остановился, посмотрел в окно. Видно, что ничего там нет интересного, потому что он сразу отошёл от окна и снова ходит. Или идёт на кухню и садится в уголок.
Смотрит, рыжий таракан к столу подошёл по полу. Петров ему капнул немножко пива из кружки, но таракан не стал пить пиво, побежал куда-то по своим делам.
«Зомбоящик, что ли, включить?» – думает Петров, и не стал включать. Он подошёл к зомбоящику, включил, там начинался какой-то советский фильм, шли буквы по тёмно-бордовому фону с музыкой, он не стал дожидаться, когда выскочит какой-нибудь Чапаев в бурке или «Вечный зов», выключил зомбоящик, развернулся и ушёл в другой угол ходить. А потом из того угла пошёл в угол, который как бы по диагонали. И курит непрерывно.
Сверху у соседей снова шум начался – ругаются. Так громко говорят, что все слова слышно. Он ей: «Сука! Тварь конченная!» А она ему помягче: «Ублюдок». Иной раз действительно непонятно, зачем люди женятся. На розетках понятно, а на людях не всегда. Чем так жить, то лучше и совсем не жениться. Петров ни одного примера удачного брака не видел в своей жизни.
«Кто, действительно, разбирается – шахтинская плитка или испанская, кроме плиточников?» – вдруг говорит Петров вслух ни с того, ни с сего. Ни о чём как бы. А это в голове работает мыслемешалка – метёт мысли. Ему вспомнился Олег, которого недавно кинули с ремонтом – скрылся человек с задатком. Олег отнёсся философски, но вместо испанской плитки был вынужден положить в ванной и туалете шахтинскую.
Так-то Петров думает об отношениях с Эльвирой, но в голову лезут посторонние мысли и там перемешиваются. Всё это мелькает – трудно отследить. Спроси человека внезапно: «О чём сейчас думаешь?» Он и не скажет. «Ни о чём», – скажет. А ни о чём только йоги могут думать, когда на голове стоят, тогда мыслемешалка переворачивается и перестаёт работать.
Петров допил пиво, ходит, мается. Вдруг он подошёл к столу, схватил телефон и набрал эсэмэску: «Мы расстаёмся». Нажал на «Отправить» и отключил телефон.
Ложился спать он с улыбкой на губах, заснул быстро – зомбоящик не понадобился с выстрелами. И спал, как младенец. От пива и вообще хочется спать, в нём содержится ингредиент, вызывающий сонливость и привыкание.
Как-то слишком серьёзно он отнёсся к словам Эльвиры. Мало ли что женщина может сказать? Ну, встала не с той ноги. Нельзя же придавать значение. А он придал и загрузился. А как загрузился человек, так он и пропал. Не зря же говорят: «Не парься». Уже человек тогда адекватно не может воспринимать ситуацию, впадает в панику и в полный ступор, может делать неадекватные шаги, а потом жалеть.
Тоже зря Эльвира это сказала про расставание. Но её можно понять. Она не думала, что от этого будут такие драматические последствия.
Что она тогда за завтраком говорила, она тут же и забыла. Ну, женщина. Мало ли, что женщина говорит? Это просто фон как бы такой – как музыку включить. Когда женщина красивая, и совсем не важно, что она себе говорит – всё равно приятно слушать.
А он на своей волне. Телефон отключил, лежит, радуется. Довольный, что всё закончилось. Но на этом ничего не закончилось, а только начинается.
Во сне Петров был маленьким ребёнком. Они с мамой приехали к бабушке. Светило солнышко и пели птицы, а он был счастлив и улыбался во сне.
Тогда он заигрался с бабушкой, смотрит, а мамы нигде нет. Только же была здесь? Стал везде искать маму, обошёл комнаты, даже выбежал в сад. Может быть, она спряталась в гараже или сарае? Он найдёт её, и они вместе посмеются. Мешки, рыба, хлам, гвозди. Нигде нет.
Петров проснулся и долго не мог уснуть. Проверил телефон – от Эльвиры пришла эсэмэска с двумя вопросительными знаками.
12
Эльвира вышла замуж рано и только год с небольшим как развелась. Муж её был бизнесменом, сильно её любил, сдувал пылинки, холил и лелеял. А она его не любила. Это часто бывает.
Ещё в начале брака она пошла с незнакомым мужчиной с остановки к нему на квартиру. Улыбнулись потом друг другу и разошлись, любовь – не повод для знакомства.
Потом были командировки, случайный попутчик в поезде. Ничего ей эти опыты не дали. Не нашла она в них ничего возвышенного, ничего не поняла и не почувствовала. Зато из неё что-то ушло и больше не вернётся. Она так это чувствовала, от этого злилась и устраивала мужу дополнительные
