на гастроли в Лондон? – неожиданно спросил полковник.
– Нет, не ошибаешься, – подтвердил генерал. – А что?
– Да вот, вижу, что она вновь отсутствует в списке, – захлопнул папку Кудряшов. – Значит, опять будет ходить в министерство.
– Пусть ходит. Её отец был репрессирован и расстрелян, мать долгое время находилась в ссылке. Я не уверен, что Плисецкая любит свою Родину так же беззаветно, как мы с тобой. Кроме того, старший брат её отца эмигрировал после революции в Америку, и его сыновья со своими семьями обосновались в Нью-Йорке. Так что у неё ТАМ ещё и родственников полно.
– Тогда конечно, – согласился полковник. – А ведь я видел её «Умирающего лебедя» на правительственном концерте. Ну, чисто птица! Действительно, может стать, как ты выразился, украшением любой труппы мира!
– То-то и оно! Решено, что Париж будут очаровывать хорошо проверенные нами примы Уланова и Лепешинская. За них волноваться нечего. Возраст у них давно не тот, чтобы начинать жизнь танцовщицы заново в другой стране, – Павлов издал короткий смешок. – Одной сорок девять лет, другой сорок два. А? Каково? Обеим, по балетным меркам, уже пора на пенсию.
– Что же это мы таких пенсионерок вывозим во Францию? Неужели, кроме них, в театре никого нет? – удивился полковник.
– Не волнуйся! Танцуют они до сих пор что надо! Уланова в свои сорок семь покорила Лондон два года назад.
– Так теперь-то ей почти пятьдесят!
– Ну и что? Из зала этого совершенно не видно. Сходи. Посмотри спектакли с её участием, – посоветовал генерал. – А Лепешинская у нас вообще, так сказать, вне конкурса. Ты знаешь, кто у неё за спиной? Начальник Генерального штаба Объединённых вооруженных сил государств Варшавского договора генерал Антонов. А? Каково? Это не шуточки!
– Ах да! – воскликнул полковник и, через короткую паузу, пожав плечами, неуверенно произнёс: – Но мне кажется, этот факт для французов неважен. Ведь они придут смотреть на балерину, а не на жену начальника штаба.
– Не беспокойся. Как балерина она тоже в полном порядке. На одной ноге вертится в таком быстром темпе, что дух захватывает.
– Никогда не любил и не понимал балета. Теперь придётся перед гастролями походить, посмотреть, изучить, так сказать, обстановку, – обречённо вздохнул полковник.
– Зато сколько радости ты доставишь своей половине! – рассмеялся генерал.
– Это точно, – улыбнулся Кудряшов, представив счастливое лицо жены, когда он положит перед ней на стол билеты в Большой.
– Ну, а Плисецкую, чтобы не обижалась, мы тоже уважим. Когда одна часть труппы уедет на гастроли в Париж, она с другой частью отправится в Прагу на вечер артистов балета Большого театра. Вот там и покажет свою красоту, молодость и талант. Тоже ведь заграница, – сказал генерал и, лукаво подмигнув, добавил: – Но… своя! Оттуда никто никуда не денется. А теперь, друг мой, вернёмся, как говорится, к нашим баранам.
– Что ж! Труппа большая. Думаю, надо будет командировать немалое количество сотрудников, – высказал свои соображения полковник.
– На заботу о своих людях партия денег не пожалеет, – заверил его Павлов. – Но очень-то не расходись, наши люди среди танцовщиков тоже есть.
– Вижу. Но их тут не так и много. Всего пятеро отмечены галочкой.
– Это только среди актёров пятеро, – сказал генерал и через небольшую паузу добавил тихим голосом так, как будто решил поделиться с другом самым сокровенным: – Меня беспокоит в этой поездке одна фамилия. Очень беспокоит. Фадеечев. Молод. Талантлив. Во время лондонских гастролей произвёл такое впечатление на англичан, что теперь они хотят снимать его на своём телевидении в балете «Жизель».
– И что? Он будет сниматься? – удивлённо поднял брови Кудряшов.
– Вероятней всего, да, – поведал генерал. – В ноябре. Чтобы не давать повода для политического зубоскальства на Западе, есть мнение отпустить.
– И правильно. Казна пополнится валютой, – одобрительно кивнул полковник. – Ведь на Западе, как мне известно, платят приличные гонорары.
– Так вот, чтобы мы не потеряли эти гонорары, ты, мой дорогой, не должен потерять самого танцовщика в Париже.
– А зачем он едет в Париж? Было бы лучше подстраховаться и, на всякий случай, заменить его другим актёром.
– Правильно мыслишь. Мы так и хотели сделать, но ничего из этого не вышло, – генерал развёл руками. – Французский импресарио твёрдо стоит на своём. В Лондоне юноша произвёл сенсацию, и теперь его обязательно хотят видеть в Париже. Пришлось уступить! Организуй там всё так, чтобы твои люди с этого парня глаз не спускали!
Генерал сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на полковника в упор своими колючими серыми глазами:
– Смотри! Если хоть один человек останется на Западе, тебе не сносить головы! Никакая наша дружба не поможет!
Полковник Кудряшов хорошо понимал, что это означало. Крепко сжимая в руках полученную от генерала папку, он молча покинул кабинет, тихо прикрыв за собой массивную дубовую дверь.
Глава 2
Леночка Савельева была счастлива. Неожиданно для себя, она попала в списки гастрольной поездки во Францию. Побывать в этой волшебной стране всегда было её мечтой, и теперь эта мечта превращается в реальность.
После окончания балетного училища с её курса в Большой театр взяли всего четверых выпускников. Савельева попала в это число. Может, потому, что она была москвичкой и перед администрацией не вставал вопрос о её прописке, а может, действительно именно её талант привлёк внимание главного балетмейстера, но, так или иначе, девушка была зачислена в труппу кордебалета. Подругу Леночки по училищу Иру Пушкареву распределили в Театр оперы и балета имени Станиславского и Немировича-Данченко. Обе девушки радовались, что остались в Москве, и хоть работать им приходилось в разных театрах, но они могли довольно часто видеться. Ведь театры располагались буквально в пяти минутах ходьбы друг от друга!
Шёл к концу уже второй сезон работы в Большом, но Леночка пока выдвинулась только в корифейки. Так называют тех, кто стоит в начале кордебалетного ряда, чтобы помочь остальным держать строй и синхронность в движениях. А между тем подруга уже выходила на сцену в партиях на четверых, троих, а в одном из балетов даже на двух танцовщиц, а это означало, что она прочно заняла место в труппе как «вторая солистка» и ожидала, что в следующем сезоне её переведут в разряд «первых». Эти уже строго танцевали по две, как бы соревнуясь друг с другом в одинаковых па. Следующим разрядом по служебной лестнице, к которой стремились танцовщицы, была «солистка», исполняющая в балетах в основном партии подруг главных героинь, а вот сами главные партии доставались уже «балеринам». Обычно в театре «балерин» было не более шести-семи человек.
– Вот увидишь, я буду не я,
