помещении одна. Вздохнула с облегчением, похвалив себя за то, что сама решила заняться стиркой. Если бы на моем месте находился кто-то из слуг, то они, обнаружив находку, тот час же доложили о случившемся рыцарям Ордена. Невольно перед глазами встал образ незнакомца, и я поняла, что не прощу себе, если с ним что-то случится. Раненный и обессиленный – он станет лакомым кусочком для рыцарей, если они догадаются о возможном обмане. Значит, следует притвориться и играть так, словно ничего особенного не произошло, будто у нас и впрямь гостит несчастный торговец, пострадавший от нападения разбойников. Я едва успела спрятать медальон в карман широкой юбки, расслышав шаги около дверей.
- Госпожа Нора, - вошедший Эрик окинул взглядом таз с наполненной водой и рубашку, которую я по-прежнему удерживала в руках. – Позвольте, я сам приведу в порядок вещи господина.
- Конечно, - передала слуге рубашку. – Она немного порвалась, после принеси ее мне, постараюсь зашить.
- Вы очень добры, госпожа, - молодой парень с восхищением смотрел на меня, но я лишь покачала головой и, пожелав доброй ночи, отправилась к себе.
По пути в спальню я, засунув руку в карман, нащупала медальон и сильно сжала его пальцами. Оставалось придумать, куда можно было спрятать вещь, чтобы потом передать ее гостю. Так, чтобы не спугнуть мужчину и не навлечь на нас обоих беду.
ГЛАВА 2. Нора.
Дождь прекратился ближе к обеду следующего дня. К этому времени мой супруг успел выспаться и съесть пару тарелок наваристого супа, после чего, прихватив с собой лекаря, отправился вместе с Главой охраны к горному перевалу – разыскивать остатки обоза господина Гийома. Мне досталась почетная обязанность следить за раненным, который по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Кора, которой служанки рассказали обо всем еще ранним утром, уселась с вышивкой в гостиной, чтобы быть в курсе происходящих событий. Девушку можно было легко понять: в нашем отдаленном районе было слишком скучно, а самыми значимыми событиями являлись визиты рыцарей Ордена, да мероприятия перед традиционными зимними жертвоприношениями. Коре давно пора было выйти замуж, вот только наместник не считал кого-то из нашего окружения достойным собственной дочери. Услышав о привлекательном раненном торговце, Кора постоянно интересовалась, когда сможет быть представлена гостю, и жалела, что не присутствовала в то время, когда он появился в доме. Я же, давая распоряжения слугам, и периодически навещая незнакомца, не могла отделаться от мыслей о медальоне. Размышляла над тем, как точно повторяет он тот, что принадлежал когда-то моему отцу: черненое серебро с выбитым на нем профилем свергнутого короля. Такие медальоны носили лишь главы родовитых семейств, и они передавались исключительно от отца к сыну. И совершенно не верилось в то, что человек, который сейчас находился в доме, мог украсть медальон. Я долго изучала документы мужчины, пытаясь найти какую-то зацепку, но все верительные грамоты были настоящими. Бывший аристократ под видом торговца? Который так же, как и я, пытается найти место в этой жизни, не привлекая излишнего внимания, особенно – со стороны рыцарей Ордена? Интуитивно я доверяла незнакомцу, хоть на это не было никаких особых причин; не допускала и мысли, что мужчина мог быть разбойником, который на самом деле убил настоящего торговца. Все, что я могла, - охранять чужую тайну с тем же рвением, как хранила собственные тени прошлого. А там… как Омад рассудит.
Мне удалось спрятать медальон гостя внутрь статуэтки Омада, стоявшей в самом почетном месте моей спальни – в углу на специальной подставке. Око грозного божества было направлено как раз в сторону постели и всякий раз, когда муж навещал меня, я смотрела на образ Омада и размышляла над тем, что было бы, если бы мои родители выжили тогда…
Прелесть статуэтки была заключена в том, что честь вытирать с нее пыль и протирать специальным раствором, придающим особый блеск покрытию, принадлежала исключительно мне. Супруг еще в первый год после нашей свадьбы привез статуэтку домой по совету одного из жрецов храма: якобы монументальное изваяние божества будет ежедневно благословлять наш союз. Себе в спальню он отказался ставить воплощение Омада, заявив, что я, как будущая мать наследника, должна быть под неусыпным контролем божества. Но лично я считала, что супруга пугал излишне строгий вид статуэтки, поскольку, даже исполняя свои «обязанности», он старался повернуться к божеству спиной.
Я же при тщательном осмотре фигуры, обнаружила, что внутри она была полностью полой и закрывалась плотной крышкой, которую можно было открыть, лишь приложив некоторые усилия. С тех пор божество стало моим хранителем секретов. Именно в нем я берегла маленький сосуд с каплями, не позволяющими мне забеременеть. Безусловно, если бы супруг узнал об этом, мне пришлось бы не сладко…
Но я настолько вжилась в роль кроткой жены, которая каждую неделю посещает обязательные моления в храме и совершает жертвоприношения во имя того, чтобы обязательно родить дитя, что никто за все годы моего брака не усомнился в истинности моих мотивов. Жрецы вздыхали и разводили руками всякий раз, когда наместник обращался к ним с одним-единственным вопросом. Однажды старый жрец, один из тех, кто застал еще времена правления короля, тихо шепнул мне на ухо, что единственным способом родить для меня станет близость с другим мужчиной. Сухие глаза, окруженные сеткой морщин, тогда внимательно следили за моей реакцией, а я даже не нашла в себе силы спросить, насколько подобное предложение нарушает предписания Ордена. А старик, наклонившись ниже, припомнил факт, что в прежние времена дамы не гнушались заводить любовников, находя их, в том числе, и среди рыцарей Ордена. Где-то через полгода после данного «совета» жрец тихо скончался в постели, но его слова и то, каким тоном они были сказаны, посеяли в моей душе сомнения. Рыцари ведь давали обет безбрачия и представляли собой образец покорности перед жрецами и магистрами Ордена? Возможно, в прежние времена подобного обета не существовало, и некоторые из них действительно вступали в связи с женщинами, но сейчас? Рыцари всегда казались мне холодными, лишенными обычных человеческих эмоций. Они были безмолвными исполнителями воли жрецов и выступали в роли регулярной армии, готовой в случае чего обрушить свои мечи на головы возмутителей спокойствия. Именно рыцари регулировали деятельность Главы охраны любой местности, сопровождали процессии, призванных отобрать избранных для жертвоприношений. Рыцарей боялись, им не перечили и старались лишний раз не попадаться на глаза. В моменты, когда очередной отряд рыцарей
