прививала сыновьям целомудрие. Отец в день совершеннолетия оплатил обоим бордельных девок. Старший брат Патрика, этот подонок, который подставил его и упрятал в тюрьму, с удовольствием предавался разврату в продажных объятиях. Патрик сбежал, ибо все эти алые рабочие губы и утомленные лица под тоннами краски вызывали у него не желание, а гадливость. Отцу Патрик сказал, что стал нормальным мужиком. С того дня прошло семь лет, а он так и не познал женщину. И возможно, уже и не доведется.
Астрид — человек. Для нее эльфийское целомудрие — что-то глупое и старомодное, подходящее только молодым девицам, но никак не мужчине. Она наверняка решит, что у него и правда всегда были проблемы ниже пояса, раз он до сих пор не...
— Ясно, хорошо, — кивнула целительница своим мыслям. — Могу я снова тебя осмотреть?
Она красноречиво покосилась на его пах.
Патрик задрожал от неловкости и предвкушения. Ему ужасно хотелось, чтобы она потрогала его там, и в то же время он умирал от стыда.
Затаив дыхание, он откинул в сторону одеяло и, помедлив, взялся за пояс своих подштанников. Спустил их, обнажив лобок с редкими волосками и крупный расслабленный член, лежащий на мошонке. И замер, в нетерпении ожидая, когда Астрид прикоснется к нему.
А та шепнула:
— Не воспринимай меня как женщину. Я врачевательница, и это моя работа.
Не воспринимай как женщину — сказала красавица с пухлыми губами и соблазнительными округлостями. Что это, если не издевка?
Руки Астрид, нежные и теплые, накрыли его усталое мужество, и Патрик напрягся. Тяжело дыша, он смотрел на огонек свечи на прикроватной тумбе, а целительница тем временем развела его ноги шире и покатала в ладони мягкую мошонку. Мышцы его раздвинутых бедер задрожали.
— Так приятно? — спросила Астрид все тем же деловым тоном, будто проводила научный эксперимент, а не ласкала мужчину между ног.
— Да, — тихо выдохнул Патрик.
— А так? — она взяла его член в кольцо пальцев и осторожно двинула кулаком.
В ответ Патрик зашипел сквозь зубы и подтянулся выше на подушках. Бедра дернулись, словно его пугало удовольствие, которое дарила эта ласковая рука, и он хотел закрыться от нее. Но на самом деле не хотел, поэтому заставил себя расслабиться и лежать смирно. Отдаваясь нежным прикосновениям Астрид, он чувствовал себя уязвимым. С него будто сняли не только штаны, но и кожу.
— Приятно? — снова спросила целительница.
Патрик промычал что-то невразумительное. В паху сладостно ныло, соски встали торчком. Захотелось сжать их между пальцами, а лучше — чтобы это сделала Астрид: выкрутила и потянула оба его соска до приятной боли. Вместо этого она большим пальцем погладила головку его члена, и Патрик застонал. Громко. Стыдно. В голос. Забывшись, он откинулся на подушку и прикрыл веки, а его бедра сами собой качнулись навстречу удовольствию.
Ему было так хорошо, что он давно должен был стать твердым, но…
— Странно. Ты откровенно наслаждаешься моими прикосновениями, но тело не реагирует должным образом.
«Откровенно наслаждаешься…» — Патрик вспыхнул.
К его огромной досаде, Астрид отстранилась и убрала руки от его паха.
Патрик сразу же натянул белье обратно.
Не замечая его смущения, целительница сказала:
— Пока я готова предложить тебе три способа лечения твоего недуга. Один из них приятный, а от другого ты вряд ли будешь в восторге.
— А третий? — поерзал на постели Патрик.
Вместо ответа Астрид выразительно кашлянула в кулак.
Глава 5
— А можем мы ограничиться только приятными способами лечения? — Патрик зябко повел плечами. — Неприятного я, спасибо большое, накушался в тюрьме.
— Ты обещал быть послушным пациентом, — напомнила Астрид и зачем-то поднялась на ноги.
— Куда ты?
Изящная женская фигура остановилась у двери, взявшись за латунную ручку в форме кольца.
Обернувшись, Астрид ответила:
— За своим волшебным чемоданчиком с лекарствами и всякими полезными штучками.
— Хочешь дать мне микстуру от…
Он замялся, не в силах выдавить из себя окончание фразы: «От мужского бессилия». Сказать это вслух было слишком унизительно.
— В некотором роде, — бросила целительница и открыла дверь. — В некотором роде нет.
Это ее «нет» заставило Патрика напрячься.
Пока Астрид ходила за своим чемоданчиком, ее пациент кое-как сполз с кровати и доковылял до зеркала, мерцающего в углу спальни. Патрика никогда особо не волновал его внешний вид, но сейчас почему-то важно было узнать, не выглядит ли он так же плохо, как себя чувствует. Отражение, покрытое тонким слоем пыли, эльфа не обрадовало. После тюрьмы он осунулся и отощал, хотя под кожей еще угадывался рельеф мускулов. Если напрячь живот, помимо ребер, проступали и кубики мышц. Ему бы отъесться немного и надышаться целебным свежим воздухом.
И причесаться. Это что за ужас у него на голове?
Патрик стер серый налет с зеркала подолом оконной шторы и, пока Астрид не вернулась, попытался хотя бы как-то привести себя в порядок.
Дверь в спальню открылась, когда эльф распутывал колтун на затылке, возникший за то время, что его лихорадило и он в бреду метался головой по подушке. В руках вошедшей темнел увесистый докторский саквояж.
— Предлагаю тебе лечь, — сказала Астрид, ставя чемоданчик на тумбочку у кровати. И уточнила, когда ее пациент вернулся на постель: — На живот.
Ее тон, взгляд и приказ Патрику категорически не понравились. Однако он подчинился, ибо обещал быть послушным пациентом. Растянувшись на животе, эльф настороженно косился в сторону подозрительной сумки. Из ее недр Астрид извлекла баночку с восковой пробкой и… тонкую полупрозрачную перчатку из бычьего пузыря.
— У тебя внутри есть один важный орган, — она надела перчатку и смазала указательный палец густой жижей из баночки. — Его массаж улучшит кровоток и взбодрит твоего дружка.
Патрик ничего не понимал. О каком органе идет речь? И как Астрид собирается добраться до этого важного органа, если он… внутри?
Но тут рука без перчатки легла ему на задницу, и Патрик ка-а-ак понял, в чем дело, так за секунду оказался в другом конце комнаты, выставив перед собой подушку, словно щит.
— Не подходи! — выкрикнул он, с ужасом глядя на смазанный палец Астрид. — Я буду защищаться!
И он замахнулся на нее подушкой.
— Не бойся. Больно не будет. Это очень полезная процедура.
Целительница согнула указательный палец крюком и пошевелила им. Патрик попятился. За его спиной выросла дверца платяного шкафа. Эльф
