они аж до дрожи хотят на вас взглянуть. Тем более, уже и за стол пора: служба службой, а ужин по расписанию.
Виконтесса покровительственно приобняла меня за плечо и повела в сторону столов, куда понемногу стекались остальные обитатели острога. По пути краем глаза я заметил кузницу, наличие которой предполагал до того. Я уже не удивился тому, что у наковальни тоже стояла девушка, но мое внимание привлекла ее внешность: резкие черты лица, зеленовато-землистый оттенок кожи и белеющие над нижней губой кончики клыков позволили однозначно опознать в ней полуорчиху. Я был уверен, что у полукровки есть печальная история, как обычно бывает в романах; что ж, моя служба отчасти состоит и в том, чтобы подобные прискорбные случаи не повторялись.
За столом сидело несколько еще незнакомых мне дам. К моему интересу полуорчиха оказалась не единственной представительницей смешанной расы в остроге: мое внимание привлекла кошкодевочка-фелидка, чьи зеленые глаза ярко сверкали в опускавшихся сумерках. Она тщетно пыталась разговорить свою соседку за столом: безучастную девушку в капюшоне лучницы, у которой из каре иссиня-черных волос виднелись острые кончики эльфских ушей.
Я не успевал удивляться, а тем временем к столу подошла худенькая и бледная юная дева в широкополой остроконечной шляпе, по которой я безошибочно распознал выпускницу королевской Коллегии Магов. В руках чародейка несла два объемных стеклянных пузыря, наполненных мутной жидкостью янтарного оттенка. Сосуды были явно тяжеловаты для столь хрупкого создания, и я испытал искреннее облегчение, когда она с грохотом поставила их на стол.
— Наша Лайна в свободное время настоечки варит. — шепнула мне на ухо виконтесса. — Алхимия, господин теньент, не какой-нибудь смердовский самогон! Попробуете?
Остальные дамы уже разливали жидкость из пузырей по грубым деревянным кружкам. Оруженосица Ристины ловко подсунула мне такую же, невесть откуда взявшуюся. Мне же, пожалуй решительно хватило позора на сегодня. Только я поднял руку, чтобы отказаться от сомнительного напитка, как златоволосая воительница снова заговорила, уже намного громче, чтобы все слышали:
— А то кое-кто у нас в гарнизоне поговаривает, дескать, благородные пить не умеют, и простолюдин нас завсегда перепьет, а в особенности образованных из столицы! Господин теньент, может быть, вы поможете отстоять честь дворянства?
В Академии кадетов учили по прибытии в подразделение перво-наперво закрепить авторитет среди подчиненных, дабы пресечь неповиновение рядовых и местнические замашки благородных. Я сегодня и так уже достаточно оконфузился в глазах гарнизона, о чем мне напоминали хитрые взгляды севших напротив Йоланы и Ильдико. Пора было предпринять решительные действия к завоеванию уважения личного состава, сейчас или никогда! Резко ударивший в нос запах спирта словно снял с меня заклятие немоты, и я гаркнул:
— Честь воинского сословия священна! Никому не позволю попрать!
— Слова настоящего командира! — восхитилась Ристина. — Лайна, солнышко, налей господину теньенту до краев.
Гарнизон взорвался ободряющими криками, когда настойка полилась в мою кружку. Я встал со скамьи и задействовал всю мощь командного голоса, выработанного на занятиях в Академии:
— ТЕНЬЕНТ КОРОЛЕВСКОЙ АРМИИ РАЙМУНД НЕДОПОНЯТОВСКИЙ! ПРЕДСТАВЛЯЮСЬ ПО СЛУЧАЮ НАЗНАЧЕНИЯ НА ДОЛЖНОСТЬ КОМАНДУЮЩЕГО БРОДОВСКИМ ОСТРОГОМ!!!
И влил в себя содержимое бокала.
К сожалению, случившееся впоследствии отчасти ускользает из моей памяти. Бесспорно, общество прекрасных дам было весьма приятным, и, пожалуй, за свою жизнь я не был удостоен таким пристальным женским вниманием. Оставшаяся в столице милая Лючия благодаря подобающему воспитанию никогда не позволяла себе выказывать заинтересованность в моей компании; здесь же тяжелая служба в остроге явно освободила воительниц от оков стеснения и этикета. Так, честь королевского офицерства была защищена, и тем не менее, преподаватели моей альма-матер могли бы гордиться моей собранностью. Даже в столь расслабленной обстановке я не забыл о воинском долге: так, заметив, что к торжеству присоединилась уже знакомая мне Герта, я немедленно поинтересовался, где часовые, и успокоился, лишь получив ее заверения в том, что с часовыми все в порядке. С каждой кружкой чародейская настойка Лайны становилась все вкуснее, а дамы — любезнее; виконтесса де Форн даже позволила мне называть ее Риз, но не в коем случае не Тина, а Герта, маяча прямоугольным вырезом платья, кажется, рассказывала что-то про отца и мать. В таких обстоятельствах, увы, я не могу поведать точный момент, в который провалился в беспамятство.
…Сознание вернулось ко мне в пренеприятнейших обстоятельствах — среди шума и криков. Я обнаружил себя валяющимся на земле, попытался как можно быстрее принять вертикальное положение, и больно ударился затылком: так я понял. что лежу еще и под лавкой.
Выбравшись из ловушки, я осмотрелся и пришел в смятение. Несмотря на глубокую ночь, острог был освещен гораздо ярче, чем я ожидал. Ворота были распахнуты настежь, смотровая башня была охвачена огнём, и в свете пожара по двору по-хозяйски прохаживались фигуры, в которых я почти сразу к своему ужасу узнал зеленокожих. Со всех сторон доносились женские крики, хриплый хохот и лающая орочья речь.
Чем больше я вникал в обстановку, тем больше кошмарных деталей происходящего бросалось мне в глаза. Я увидел, как два орка тащат через двор уже вяло сопротивлявшуюся виконтессу де Форн, в разорванной одежде и безоружную: ее золотые волосы трудно было с чем-то спутать. В непосредственной же близости от меня, возле кухонной пристройки, здоровенный зеленокожий прижал к земле одну из сестёр-степнячек. Я не смог по вымазанному грязью и кровью лицу даже точно определить, Йолана это или Ильдико. Всадница уже не кричала, только отрешенно смотрела сквозь меня, будто не замечая происходящего вокруг. Зеленокожий ублюдок тем временем ритмично дергался над девушкой, пыхтя и издавая довольное урчание.
Самым страшным было то, что я не увидел никаких следов боя. Осознание ударило мой разум кузнечным молотом: нас застали врасплох, и взяли острог, словно беззащитную деревню! В отчаянии я задал сам себе вопрос, как же так получилось, и не нашел ответа. Взамен душа моя наполнилась решимостью: пусть я не выполнил командирский долг, а гарнизон утратил честь, но жизни личного состава еще можно было спасти. Я выпрямился и решительно пошел на орка, мучившего степную всадницу. За десяток шагов до врага я потянулся к рукояти меча и вдруг обнаружил, что у меня на поясе его нет. Он остался притороченным к седлу моего скакуна вместе с амуницией! Я растерянно замер, а зеленокожий поднял свою клыкастую морду и ехидно осклабился, глядя куда-то мне за плечо. В следующую секунду подлый удар орочьего скимитара из-за спины отделил мою голову от тела. Последним, что я успел увидеть, был мой
