как у нее сложилась судьба, чем она живет… и с кем, кроме дочери.
Гляжу на нее, и словно не было долгой разлуки…
— Юля собирается замуж, брат, — обрубает все мысли на корню Гроссо. — Кстати, вон и жених. Легок на помине.
Оборачиваюсь и разглядываю высокого тощего лощеного пижона в клетчатом пиджаке и начищенных до блеска черных ботинках. Он размашистой походкой приближается к Котовой и Соне, что-то говорит последней, и та оставляет пару вдвоем. А мужик по-хозяйски обнимает мать моей дочери, прижимая к своему хилому телу, и о чем-то ей нашептывает, касаясь губами белокурых волос.
Недовольство, переплетенное с ревностью, удивляет не особо. Я не привык бегать от реальности, потому не отрицаю очевидного. Самовнушение, которым я занимался последние семь лет, не помогло. Чувства к Юле живы. Они словно спали до момента нашей с ней встречи, закованные в броню.
Но та легко треснула, стоило пересечься ее голубому взгляду с моим.
— Замуж, значит? — потираю подбородок костяшками левого кулака. — Ну-ну.
— Жених не понравился? — понятливо хмыкает Алекс.
Он правильно оценивает посыл. Еще бы, столько лет знакомы, столько всего вместе прошли и пережили.
— Да, без вариантов. Будет замена.
— Не удивлен, — подмигивает побратим и тут же серьезно добавляет. — Только, братишка, советую еще раз очень-очень хорошо подумать: надо ли оно тебе. Потому что, Юля больше не беззащитная мышка, которую ты, твой отец или сестра могли безнаказанно шпынять и травить. Теперь у нее есть мы — Гроссо. За нее я даже тебе голову откручу, своему названному брату.
— Алекс, — обрубаю также серьезно и давлю взглядом, чтобы замолчал.
Но нет.
Друг прет танком:
— Дав, взвесь все «за» и «против». И, только если будешь уверен на сто процентов, начинай действовать.
— Я уверен, брат, — отвечаю без паузы. — Уверен уже сейчас. Я. НЕ. ОТСТУПЛЮСЬ. Об одном лишь жалею, что раньше не узнал.
Мне не нужно думать, говорю уже себе, да и не о чем.
Это моя женщина, пусть она еще и не в курсе событий. Она — мать моей дочери, а значит, и моей женой обязательно станет.
Хватит, подурили и будет.
А до правды я обязательно докопаюсь.
Пришла пора наводить порядок.
— А я же тебя звал, Давид, — меняет тему побратим, принимая мое решение. — Настойчиво звал в Россию. Только для чего — прямо сказать не мог. Дал слово Юльке молчать, и нарушить не мог. Но очень рад, что моя любимая жена смогла пробить твою броню и вытянуть сюда. Обещаю, что помогу всем, чем смогу, если ты решишь сделать девчонок счастливыми. Они нам тоже как родные. Соня считает Юлю названной сестрой.
— Больше я их не подведу, брат. Обещаю.
Глава 3
ЮЛЯ
— Эй, милая, у тебя все в порядке? — спрашивает Соня, незаметно подкравшись сзади и обдав ухо горячим дыханием.
Подпрыгиваю, будто меня ужалили, и хватаюсь за сердце.
Нервы ни к черту!
Даже на подругу, что ближе мне, чем все немногочисленные родственники вместе взятые, не считая, естественно, моего сокровища с кудряшками, реагирую неадекватно.
А всё этот Цикал виноват. Вот зачем вернулся в Россию? Жил за границей себе спокойно, нет же. Принесла нелегкая.
Нарисовался, фиг сотрешь.
— Тише-тише, это всего лишь я, — подружка даже руки приподнимает, словно сдается, сама же внимательно сканирует меня взглядом, отлично считывая расшатанное состояние.
— Прости, задумалась, — объясняю пространно, растягивая улыбку пошире.
Не хочу Софию волновать. У нее и так забот хватает. Особенно теперь, с четырьмя детьми, двое из которых груднички.
Мои заморочки для нее совершенно лишние. Поэтому принимаю беззаботный вид и…
— Юльчик, — прищуривается Гроссо, демонстрируя, что не купится на обман, — что случилось? На тебе лица нет. И не пытайся меня провести, за семь лет я тебя хорошо изучила.
— Сонь…
Произношу предупреждающе-просяще и отрицательно качаю головой. Не хочу никаких душещипательных разговоров.
— Не Сонькай мне, — хрупкая блондинка фыркает, совершенно не впечатлившись моей яркой мимикой.
Деловито осматривается по сторонам и спустя пару мгновений кивает самой себе, явно приняв какое-то решение. Ну, понятно, отвертеться не выйдет.
— Так, погоди две минуты, — тычет в мою сторону пальчиком с кротким аккуратным ноготком, — и никуда не вздумай сбегать.
— Да как скажешь, — хмыкаю, закатив глаза, но тут же, заметив приподнятую в вопросе бровь, исправляюсь и киваю. — Жду-жду.
С Гроссо мы сдружились больше семи лет назад. И вышло это на удивление оперативно и крепко. Можно сказать, нашли друг друга в сложные для обеих времена. Она тогда потеряла в автокатастрофе родную сестру-близняшку, а я маму из-за болезни. Рак третьей степени ее не пощадил.
У нас с Соней на тот момент были проблемы с доверием и налаживанием дружественных связей. Дичились обе помимо воли. Сильно.
Правда, недолго.
К концу первой же встречи успели разговориться. К концу второй подписали договор о сотрудничестве, Соня помогала мне разработать и воплотить в жизнь дизайн студии, которую я тогда только купила.
А дальше… постепенно, шаг за шагом, мы с рабочих вопросов ненавязчиво перешли к личным, начали друг перед другом раскрываться, делиться переживаниями, радостями, страхами.
Как итог, стали почти родными.
Почти…
Она — без малого шесть лет как обожаемая крестная моей дочери, я же — будущая крестная ее близнецов.
Единственное, о чем я так и не смогла поведать подруге — кто же отец моего кудрявого чуда. Ага, именно кудрявого. Амина родилась с волосиками. Короткими и темными, довольно забавно напоминавшими спиральки в первый год ее жизни. Со временем же они посветлели до цвета гречишного меда и из крутых колечек превратились в милые завитушки.
— Я видела, что ты общалась с Давидом. Он что-то плохое тебе сказал? Как-то обидел? — засыпает вопросами Соня, стоит нам расположиться у небольшого фонтана, спрятанного в дальней части необъятной территории семейства Гроссо.
Моя подруга, если хочет, действует стремительно. Вот и теперь всё ловко провернула — близнецов оставила на попечении мужа и свекрови, благо те сытые и довольные сладко посапывали в люльках, а сама с деловым видом прихватила в одну руку бутылку шампанского и два хрустальных бокала, в другую цапнула меня и беззаботно под общий галдеж свинтила подальше.
«Соскучилась, — заявила она, подмигнув и удобно расположившись на широком гранитном бортике. — А там и без нас нянек предостаточно. Разберутся. А мы отдохнем».
Вот и вся Соня в этом. Видит, что я не справляюсь и тут же бросается на помощь. За это ее и обожаю. Что удивительно, про меня она говорит то же самое. Мол, мы идентичны в своих поступках.
Не знаю. Может
