своих тёмных сородичей. Тебе известно что-то о том, куда они подевались?
Она тяжко вздохнула и отвечала:
- Хотела бы я знать то же самое. В частности, мне хотелось бы повстречаться с собственным отцом. Посмотреть ему в глаза и спросить, почему он оставил нас? Но, увы. Они ушли. И след их потерян где-то за пределами нашего мира.
Я не видел, насколько она была опечалена этим. Однако я ощущал тяжесть её души. Она была совсем молода, но почему-то очень одинока. И мысли тяжкие в тот миг витали в ней. Чтобы немного разорвать затянувшееся молчание, я заговорил с ней и рассказал о тяжкой участи нашего народа, о разврате алмазиалы, о пришествии тёмных эльфов и том, что и они введены в заблуждение саткаром. А потому я искал их, чтобы помочь избавиться от его гнусной власти. О жезле же времён я не стал ей рассказывать, потому что о таких артефактах лучше не распространяться. Она посочувствовала мне. И в ответ на это я услышал и её историю:
- Моя мама была лекарем. Она умела исцелять буквально от любой болезни. Она была известна среди людей как кудесница. Отец, как я уже сказала, был тёмным эльфом, который после моего рождения просто-напросто сбежал. Я пыталась вызнать у неё подробнее о том, каким он был, но та не любила рассказывать о своём тёмном муже. И, несмотря на то, что он её вероломно бросил, она не переставал хорошо отзываться о нём. И, как бы это иронично ни звучало, будучи целительницей, она сама умерла от болезни. Какой, не знает даже она сама. Я же предполагаю, что это была какая-то душевная болезнь. Невыразимая тоска какая-нибудь. Да уж, любого человека она могла исцелить, но только не себя. Неделю она пролежала в постели, а на утро её не стало. Я тогда была совсем маленькой девочкой. А потому каждый хотел взять меня к себе, чтобы удочерить. Но мне была чужда забота, ведь я сама росла, не познав никакой заботы. А потому была немного замкнутой в себе. Как следствие, все попытки окружить меня заботой и любовью разбивались о неприступность моей мрачной души. Но я была научена своей мамой, а потому я могла и себя обеспечить, и другим помочь. Но, чем больше я помогала другим, тем более отвратительными делались те, кому я помогала. Они стали засматриваться на меня и делать всякие неприличные намёки. А единственная цель моей жизни – превзойти мою маму в мастерстве изготовления микстур настолько, что я научусь не только врачевать, но и воскрешать из мёртвых, чтобы вернуть её себе.
Да, у этой девочки были очень великие планы. И, несмотря на сомнения в том, что существует возможность при помощи алхимии возвращаться к жизни умерших, я должен признать: её цели достойны похвалы. Очень надеюсь, что её намерения со временем не иссякнут, и она добьётся многого, преследуя эту цель. Также по мере того, как она изливала мне свою историю, я ощущал, как её душа успокаивается, как исчезают её печали и невзгоды, как светлеют её мысли. Да, в ней было даже больше от эльфов, чем можно подумать. И только после того, как она закончила перебирать какие-то свои мысли, её взор обратился на меня, и она поблагодарила за то, что я выслушал её.
- Ты наполовину эльф, - отвечал я, - А потому у тебя есть способ, как избавляться от тягот, что сковывают твою душу. Тебе нужен тот, кто будет слушать тебя, кто готов разделить с тобой то, что тебя изъедает. И это поможет тебе избавляться от того груза невзгод, которые на тебя взваливает этот мир, - чуть помолчав, я продолжил, - И всё же я сомневаюсь, что с алхимией у тебя получится достигнуть этого.
- Как же тогда быть? У тебя есть идеи, как я могу научиться возвращать к жизни тех, кто умер уже давно?
Тяжко вздохнув, я отвечал ей:
- Есть, но они тебе придутся не по душе. В магии воды, если изучать её очень глубоко и скрупулёзно, если приложить неимоверные усилия и стать не просто октаром, но прямиком мастером этой стихии, то тебе откроется знание, как с помощью этой сферы можно возвращать мёртвых к жизни. Однако так ты можешь воскресить лишь того, кто умер относительно недавно.
- Нет, моей мамы не стало уже очень давно. А какой ещё способ?
- А ещё – это магия смерти. Зора.
- И что она делает?
- Я никогда не прикасался к ней и даже не брался изучать, однако те, кто в её использовании достигли небывалых величин, рассказывают, что это магия убивает живого, поднимает из мёртвых, а того, кто с помощью этой магии воскрес, она усиливает.
- И что, эта магия может возвращать к жизни даже того, кто умер несколько лет назад?
- Да. Если даже от этого существа не осталось и пылинки, зора может даровать жизнь его душе, а уж это существо потом может вернуть себе прежний облик.
- Ух ты! Это за замечательно! Но ты говоришь, что не брался изучать её. Почему? Это же такая прекрасная сила!
Я усмехнулся:
- По всей видимости, ты не знаешь, кто такие разорад?
- Нет, а кто они?
- Сразу так сложно объяснить.
- А ты начни. Если что, я буду спрашивать.
- Нет, тебе лучше почитать о них книгу, которую они сами же и написали. Называется «Зора». Так ты сможешь точнее всего понять и представить, кто это такие. А потом принять решение, нужно оно тебе это или нет.
- Ты так говоришь, будто бы возвращать к жизни умерших – это какое-то зло.
- Нет, что ты! Я не знаю ничего радостнее, нежели видеть того, кого забрала смерть, живым. Просто те, кто возвращаются, скажем так, к жизни с помощью зора, не будут прежними.
- А это как?
- Почитай «Зора».
- Ну ладно, почитаю.
Да, Сетамилис, для нас, далров, одна только мысль о вас, о бессмертных, это уже большое испытание. А рассказывать кому-нибудь о могуществе разорада – это совсем невозможно. Сущности наши настолько различаются, что размышления о вас вызывают во мне ужас. А каждый раз, как я произношу ваши имена, к примеру, вот твоё, по поверхности моей кожи пробегает дрожь. И я не могу спокойно говорить о вас. Ты уж прости меня, что я не стал вербовать в ваше полчище ещё одну душу.
