должен заставить ее говорить, потому что она притворяется. Ей хорошо, она боится все разрушить.
— Кира, как наше прошлое может быть связано с ее увольнением?
— Это твои родители, Макс, — прошептала Кира и побледнела.
— Что?
— Это твои родители перекрыли ей кислород, сделав так, что ее отказались брать на работу даже самые мелкие клиники города. Наверное, они были уверены, что она улетит в Америку, — было видно, как ей сложно говорить.
— А при чем здесь прошлое?
— А вот этого я не знаю, она даже мне ничего не рассказывала, — Кира еще немного потопталась на месте, а потом убежала в дом. Влад стоял у окна, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за мной.
Мозг стал медленно проворачиваться, создавая скрип, от звука которого хотелось закрыть глаза. Я, конечно, знал, что мои родители далеко не белые и пушистые, но никогда не ловил их на вмешательстве в мою жизнь.
— Помогите! — крик из переулка привлек мое внимание, я бросился бежать, пытаясь определить чей это голос.
Бабушка Лизы несла Ивана на руках, поскальзываясь на мягком снегу. Зареванная Мила трясла руку брата.
— Что?
— Он упал в обморок. Дыхание затруднено, я не могу привести его в сознание, — говорила она, заливаясь слезами. — Нужно в больницу. Срочно! Я вызвала скорую, но их так долго нет.
— Что произошло? — Кира и Влад, видимо заметившие нас, примчались даже не успев одеться.
— Кира, посиди с Милой, а мы в больницу, — я забрал ребенка и положил на заднее сидение свей машины. Бабушка безмолвно плакала, прислушиваясь к дыханию внука, А Влад подгонял меня, пока мы ехали по бездорожью леса, путь к клинике через который был короче всего.
Я набирал Лизу вновь и вновь, но слышал только бездушные длинные гудки. Нас уже ждали у центрального входа. Медики суетились и перешептывались, проговаривая фамилию Лизы.
— Мы его забираем!
Бабушка в комнатных тапках бежала за шустрой бригадой реаниматологов, осыпая их советами. Она плакала, но не истерила. Голос ее был спокоен, только сухие тонкие руки дрожали, выдавая внутреннее напряжение.
— Что? Что с Ванькой? — закричала Лиза, вбежав в зал ожидания, где остановили нас с Владом врач.
Глава 13.
*****Лиза*****
Что может быть хуже, чем слышать диагноз? Не знаете? А я знаю…
Хуже — быть врачом, который слышит диагноз, поставленный своему сыну. Я не упала, омывая пол материнскими слезами, а замерла. Прямо посреди людного больничного коридора. Прижалась спиной к прохладной стене. Пыталась услышать собственное сердце, пыталась ощутить дыхание, да хоть что-то, считающееся признаками жизни. Казалось, что жизнь моя кончилась, оставляя лишь звонкую пустоту внутри. Перед глазами поплыли вырезки из журналов с публикациями последних исследований, маленькие листочки из разных лабораторий, с продублированными результатами анализов. Легкие сдавливало, помещение вращалось, мелькали лица, искривленные болью и непониманием. Я не могла вспомнить с кем нахожусь, их имена растворились, осталась только одинокая боль, клубящаяся вокруг сердца
Сынок… Он до сих пор спал, лишь иногда водя носиком. Разрумянившиеся щечки, легкая испарина на лбу, тихое дыхание, но все портила неестественная поза. Он лежал, как оловянный солдатик: ровно и абсолютно безжизненно.
Врачи что-то говорили, пытаясь привлечь мое внимание. Они размахивали папками, притрагивались к рукам, но я не могла оторвать глаз от Ванюши. Хотелось отдать всю себя, лишь бы он снова смеялся и разбивал напольные вазы своей клюшкой. Хотелось ощутить привычный хруст керамики под ногами, услышать его озорной смех, сдобренный полной уверенностью в безнаказанности за очередную проделку.
— Лиза! — вскрикнул Максим, бросившись в мою сторону. На миг я вздрогнула, испугавшись, что он падает. Его красивое лицо, чуть искривленное испугом и растерянностью, слишком быстро приближалось к полу. Но оказалось, это заваливалась я.
Максим прижал меня к себе и начал что-то кричать. Я не могла различать слова и лица. Все смешалось, превратившись в одно размытое пятно. Только его руки. Я чувствовала его тепло и неприятные удары от быстрого шага. Он что-то говорил, периодически прижимаясь губами.
Но было все равно. Я просто переваривала полученную информацию. В какой момент я упустила детей? В какой момент превратилась в просто маму, лишенную зоркого взгляда врача? Эта его постоянная слабость и усталость! Черт! Да почему я раньше не обратила внимания?
Сколько раз я говорила родителям, что их детки не такие, как все. Объясняла, что природа тоже иногда ошибается, что генетика очень коварна. Болезни, прописанные в роду, могут проснуться в любой момент, проявившись в детях, внуках или правнуках. А сколько раз я проводила беседы с родителями, кто решился взять малюток из приюта. Я объясняла, что они берут не просто румяного ангелочка, но и генетическое наследие, длинною в несколько поколений, а иногда и даже дольше.
Я говорила, пытаясь предупредить, обезопасить и подготовить. А кто предупреждал меня? Я оказалась не готова. Мне просто хочется заснуть, а проснувшись громко рассмеяться ужасному кошмару. Хотелось громко смеяться, пытаясь вытолкнуть назойливую боль.
Максим положил меня на кровать в светлой палате, а потом выбежал, не закрыв за собой дверь. Я смотрела в потолок, собирая в голове мысли. Мысленно подшивала все в аккуратную историю болезни. По листикам, по файлам: скрепляла их, анализируя результаты. Мне не нужно было ничего объяснять. Не нужно было рассказывать о существующих методиках лечения, потому что я все знала. Все сама прекрасно знала….
Врачом быть плохо. Очень плохо. Знание убивает…..
…. Я стояла на скрипящей ступеньке, наслаждаясь родным звуком. Цеплялась пальцами за деревянный поручень яркого канареечно-желтого цвета, в тон двери, за которой живет мое счастье. Нет… Жило мое счастье.
По широким ступеням было разбросано мое тряпье. Джинсы висели на металлических балясинах, футболки, белье и платья валялись одним большим клубком у соседской двери. Я переминалась на ступени, отчаянно сжимая разбитый телефон. Скрип был просто невыносим. Я ждала, что в любой момент услышу отчаянный вопль соседки, но нет. Тишина в доме давила, лишь звонкий стук каблуков за дверью квартиры с желтой дверью, заставлял вспомнить тот позор, с которым меня вышвырнули на лестничную площадку в одних трусиках с мультяшными рисунками.
Вслушивалась в русскую речь, почему-то ставшую такой болезненно-противной. Женский голос периодически срывался на визг, осыпая мою голову горой проклятий. Должна была убежать, прекратив эту бессмысленную пытку, но вместо этого я слушала. Впитывала каждое слово, стараясь запомнить их навсегда Сначала мне казалось, что это злая шутка. Что скоро прибежит Макси и скажет, что эта сумасшедшая парочка ошиблись домом. Они просто не могли быть его родителями. Только не моего
