устоять.
Я колеблюсь в нерешительности. Она так близко. Это было бы так просто. Она хочет меня. Однако, прежде чем я успеваю поднести спичку к огню, я хватаю ее за запястье и выворачиваю его.
— Не прикасайся ко мне! — Говорю я с мольбой в голосе.
— Почему? — В её больших глазах застыло недоумение.
— Потому что ты не моя.
— И все же ты прикасаешься ко мне.
— Он позволил мне это сделать. Было бы трудно обучать тебя, если бы я не имел такой возможности.
— Кто он? — Снова задаёт она вопрос, который постоянно вертится у неё на языке.
— Ты же знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос.
Она смотрит на меня своими темными глазами так пристально, что я не знаю, сколько ещё смогу выдержать этот взгляд.
— Почему я? — Задаёт она ещё один вопрос, который уже задавала раньше.
Её губы так близко. Я не могу удержаться и позволяю своему взгляду скользить по ним, представляя, что бы я почувствовал, если бы она преодолела расстояние между нами и прижалась к моим губам.
— Это не имеет никакого отношения к тебе или к тому, что ты сделала или не сделала. Дело в нём, в том, кто он такой, а не в тебе. Ты просто то, чего он хочет.
Я так хочу прикоснуться к ней, сказать, что заберу ее с собой и сделаю своей. Но я не могу. Я здесь не для этого.
Я снова крепко сжимаю её запястье и произношу слова, которые давно научился ненавидеть:
— Не говори ни слова.
Наш сеанс проходит быстро. Она выполняет все мои приказы, но на этот раз я не могу позволить себе прикоснуться к ней. Не могу.
Марсель, наблюдая за монитором, говорит:
— Ты должен просто взять её.
Я игнорирую его и направляюсь на кухню. Недавно я спрятал здесь бутылку виски, и она мне сейчас очень нужна. Но он следует за мной.
— Я не скажу твоему папочке, если ты сделаешь это. Тебе не стоит беспокоиться.
Бутылки нет на том месте, где я её оставил.
— Я могу сказать по тому, как ты смотришь на неё, как прикасаешься к ней, что ты хочешь её. Она тоже может это понять. — Он делает паузу. Марсель никогда не останавливается и он абсолютно блядь не знает когда заткнуться. Я поднимаю на него взгляд и замечаю бутылку виски, которую он сжимает в пальцах. — Ты это искал? — Жидкость наполовину пуста. — Ты же знаешь, что нам это запрещено, не так ли? Старший беспокоится, что мы будем слишком грубы с девочками, если напьёмся. — Он усмехается и делает глоток.
— Слишком грубы? И такое бывает? Верни! — Я киплю от возмущения, но Марсель либо не замечает, либо ему всё равно.
— Скажи «пожалуйста», — издевается он.
Он ухмыляется, и я не выдерживаю, подлетаю к нему и прижимаю к стене, удерживая его горло рукой.
— Пожалуйста, — шиплю я ему в лицо. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не ударить его. Бросив на него последний предупреждающий взгляд, я вырываю бутылку из его рук и выхожу за дверь.
Марсель усмехается.
— Хороший мальчик.
И это действует. Развернувшись, я с силой бью его в нос, заставив отшатнуться к стене, с которой теперь капает кровь.
— Оставайся на месте, — приказываю я и, не дожидаясь ответа, ухожу в спальню, захлопывая за собой дверь.
Я напиваюсь до потери сознания, не в силах избавиться от мыслей о ней, такой близкой и такой манящей. Я помню ее запах, ее взгляд, как дрожала ее рука, когда она поднимала ее, чтобы прикоснуться ко мне. В ее глазах я заметил страх, когда я оттолкнул ее. С тех пор, как я приехал сюда, все мои чувства были на пределе, и я постоянно боролся с собой.
Сделав глоток прямо из бутылки, я ощутил, как обжигающая жидкость обжигает горло, и покачал головой. Затем я подошел к экрану и включил его. На экране я увидел, как она примеряет еще несколько платьев, каждый раз заглядывая в ванную, чтобы полюбоваться своим отражением. Ее пальцы нежно скользят по ткани, и мне пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы не представить, что она принадлежит мне.
Я делаю еще один глоток из бутылки. Еще один и еще один. Она переходит от платьев к нижнему белью. Вот она достает одно с полки — черное, кружевное, с чулками в сеточку. Она как будто бы смеется, глядя на него, затем пожимает плечами и начинает надевать.
Сначала она надевает трусики, натягивая их на ноги и слегка подтягивая, чтобы они соскользнули с бедер. Мой член моментально твердеет. Затем она берет бюстгальтер, спускает бретельки на плечи и тянется сзади, чтобы застегнуть крючки. В этом бюстгальтере не так много материала, он лишь подчеркивает естественную красоту ее груди, делая ее более полной и округлой.
Я простонал и выпрямился, чувствуя, как джинсы становятся тесными из-за моей почти болезненной эрекции. Повернувшись спиной к камере, она начала надевать чулки в сеточку, обнажая ягодицы в стрингах. Я расстегнул пуговицы на джинсах и, протянув руку, освободился от них. После нескольких дней борьбы с искушением я был как камень твёрд.
Сделав ещё один глоток из бутылки, я начал ласкать себя, слишком пьяный, чтобы беспокоиться о том, войдёт Марсель или нет.
Последнее, что она сделала, это протянула ногу и надела чёрные туфли на высоком каблуке. Затем она начала ходить по комнате, изредка поглядывая в сторону камеры, как будто знала, что я наблюдаю за ней.
Я крепко сжимаю кулак, чувствуя, как желание достигает пика, когда она останавливается перед камерой. Ее взгляд устремлен прямо в объектив, она поднимает руку и нежно прикасается к шее, прежде чем медленно опустить ее вниз по телу. Ее пальцы нежно скользят по груди и животу, и я на мгновение закрываю глаза, представляя, что это мои руки. Я воображаю, как лежу на земле, а она топчет мою грудь своими высокими каблуками. Мне представляется, как она смотрит на меня снизу вверх, когда берет меня в рот.
Мне достаточно одного взгляда на нее, чтобы прийти в исступление. Я вытираю свое достоинство полотенцем и тут же чувствую отвращение к себе. Я не понимаю, кем стал. Я уже не тот, кем был раньше, я превратился в какого-то мерзкого извращенца, который дрочит, представляя запертую в комнате девушку.
Допив остатки виски, я поворачиваюсь на бок, лицом к стене, и натягиваю одеяло на голову, оставляя Мию наблюдать за мной через объектив камеры.
