class="p1">За ворота побратимов выпустили без вопросов — барон распорядился, но смотрели с суеверным страхом, как будто Ицкоатль и Халлар собирались наведаться в ад, как его здесь понимали. Тропинку, о которой рассказала Джизи, тоже нашли без проблем. И через полмили приятной прогулки между лужайками поздних цветов и куртинками деревьев, в основном диких яблонь и рябин, вышли к невысокой скале.
— Кажется, это здесь, — негромко сказал, останавливаясь, Ицкоатль. — Джизи сказала — холодом должно повеять и страшно станет. Я пока ничего такого не чувствую. А ты?
— Ничего, — ответил бард. — Ни холода, ни страха. Сплошная скука.
— Странно это всё, — задумчиво сказал Ицкоатль. — Давай сделаем так. Я пойду туда, пока совсем не стемнело, а ты подожди меня здесь. С гитарой ты не заскучаешь. Если там никого нет, я вернусь, и мы пойдём обратно. Если на меня нападут, ты мне поможешь или позовёшь на помощь. Если я исчезну без следа — не заходи туда, возвращайся и скажи барону, что это место нужно замуровать, чтобы люди больше не пропадали.
— Только давай без исчезновений, и возьми вот этот отрубок, — в руки Ицкоатля перекочевало то самое оружие, над которым трудился Халлар. Это был металлический восьмигранный прут с утолщениями по длинной части. Короткая часть, которая выполняла роль рукояти, была обмотана полоской кожи и тоже оканчивалась утолщением. Руку прикрывала односторонняя гарда с отогнутым в сторону "клинка" лепестком.
— Думал завтра показать, как работать, но тебе оно сейчас нужнее.
Озадаченный Ицкоатль повертел в руках странный предмет и сунул его за пояс.
— Спасибо, но надеюсь, не понадобится… Может, этот парень там просто ногу сломал и выбраться не может?
К чернеющему под скалой провалу вёл ещё заметный след из примятых травинок. Обратного следа не было. Если Миклас Батта ещё был жив, он сейчас находился в Страшной Яме.
— Вот масляная лампа тут бы точно не помешала, — вздохнул Ицкоатль, осторожно подходя к отверстию в земле. — Эй, Миклас! Ты здесь?
В ответ раздался истошный хриплый вопль, в котором было мало человеческого.
— Что-то мне подсказывает, что посидеть и поскучать не получится, — Халлар подобрался и последовал за побратимом. — Если это Миклас, чего он так кричит?
— Нас услышал, — ответил Ицкоатль. — Но вот чего он раньше молчал? Со стены должно быть слышно его крики, но стража ничего не слышала…
Солнце уже село, но было ещё достаточно светло, чтобы можно было разглядеть уводящий вниз проход, больше похожий на нору крупного зверя.
— И не круто здесь, выползти можно…
Ицкоатль вытащил сделанное Халларом странное оружие, выставил его вперёд и пополз в нору, прислушиваясь к крикам, доносящимся из-под земли.
— Лампы нет, пара свитков ночного зрения осталась, — проговорил пробирающийся следом бард. — Завтра, конечно, будет глаза выдавливать и голова болеть, но думаю, что сейчас нам зрение нужнее.
— Погоди, тут что-то светится… — глухо отозвался Ицкоатль спереди. — Грибы что ли? И воняет же тут…
Когда они оба выбрались из лаза в довольно просторную пещеру, их глазам предстало необычное зрелище. В мертвенно-зеленоватом свечении грибных шляпок было видно, что на полу в разных позах лежали несколько иссохших тел. В пещере сильно пахло грибами и мертвечиной.
В дальнем конце от входа в пещеру к стене прижался, обхватив себя руками, совершенно седой человек. При виде людей он снова заорал, но сорванный голос подвёл его, превратившись в сиплый звук. Однако шляпки грибов засветились ярче.
— Эй, Миклас, мы за тобой пришли, — окликнул его Ицкоатль. — Идти можешь?
— Может, — ответил чей-то странный голос. — Но никуда не пойдёт… И вы никуда не пойдёте. Сегодня удачный день…
— Сначала надо его успокоить, тогда скорее всего пойдёт и сам, — возразил странному голосу Халлар. — Кстати, а ты кто? И почему думаешь, что сегодня удачный день?
— Мне вас надолго хватит, — ответил тот же голос. — Я хочу знать, чего вы боитесь…
— Тогда ты опоздал лет на двадцать, — рассмеялся Халлар. — Сейчас — ничего. Эй, Миклас, подпевай!
Сорвав с плеча гитару, он завёл известную плясовую, правда, без слов, зная, что от баронства к баронству слова различаются. И не угадать сейчас — было, пожалуй что, и опасно для рассудка Микласа.
Ицкоатль боялся в своей жизни только одного — гнева своих богов. Но их здесь не было. Все прочие страхи покинули его ещё в суровом детстве, и здесь им тоже места не было. Он только не мог понять, кто с ними разговаривает, потому что в пещере были только они с Микласом и тела давно умерших людей.
И ещё эти светящиеся грибы, чьё сияние теперь словно пульсировало, становясь то ярче, то слабее.
Что-то неведомое пыталось давить на побратимов, вселить в них страх, растерянность, смятение, на краю сознания мелькали какие-то смутные образы, но ритм плясовой развеивал их, не давая обрести конкретные очертания.
— Что это ты делаешь? — в голосе неизвестного собеседника звучала растерянность.
Ицкоатль убрал оружие — здесь не с кем было сражаться, и достал флейту. Спустя мгновение к гитарным переборам добавилась незатейливая песенка флейты, дополняя плясовую.
Миклас отнял от лица руки, которыми в ужасе закрывал себе глаза, и поднял голову.
— Как что? Плясовую играю.
Ну это же надо, подумал бард. Дух. Злой дух, если уточнить. Но сейчас главным было вывести незадачливую жертву, а потом можно и с духом попробовать разобраться, тем более что он, похоже, заинтересовался мелодией… Или магией?! Впрочем, Миклас вроде приходил в себя — значит метод работает. Кивнув побратиму, Халлас продолжил играть плясовую без слов.
Миклас поднялся на ноги, прижимаясь спиной к стене пещеры, потом сделал шаг на звуки музыки, ещё один…
Плясовая вела его к выходу под мерцание грибов, которое становилось всё чаще.
— Куда это вы?! — взвился голос. — Никуда я вас не отпущу! Будете играть для меня!
У выхода взметнулось высокое пламя, перекрывая дорогу к спасению, в спины пахнуло жаром.
— Представился бы сначала, — вздохнул Халлар, но играть не перестал. — И вообще, играем только мы двое, чего к Микласу привязался?
— Он боится, — ответил голос. — Мне нужен его страх. Но то, что вы делаете, мне тоже нужно. Хочу это…
— Ты не назвал своего имени, — Ицкоатль отнял флейту от губ, и грибы вспыхнули ярко-ярко.
— У меня нет имени! Продолжай, не останавливайся!
— Тут уж выбирай, — уловив действие побратима, отпустил гитару и бард. — Или тебе страх, или музыка. И пригаси свои огни, лишний жар вреден для инструмента.
Огонь у выхода немного опал, но не исчез совсем. Грибы заполошно замерцали, и тут до Ицкоатля дошло.
— Грибы, — сказал он. — С нами говорят грибы. Не знаю, как,
