сказал я.
– Я понял. Сейчас вы втяните меня в какую-то авантюру? Сразу скажу... я за. Люблю авантюры.
– Это хорошо, что ты согласился сразу, – заметил Либеччо, – Потому что мы хотели попросить тебя присоединиться к нам на разговоре с Пиники. Надо убедить её не поддерживать Мауи.
– Да... – Вань-Шень явно оказался не рад, что согласился, – Значит поедем общаться с этой сумасшедшей в жаркий и скучный край пуританства и морализаторства?
– Ну в Иране сейчас всё не настолько плохо. – сказал я, – Там даже очень славно.
– Не для меня, очевидно. – произнёс дракон, грузно выдыхая, – Но да ладно, если для того, чтобы меня следующие сотню-другую лет не отвлекали от веселья, надо немного поскучать. Полетели. Быстрее начнём, быстрее же и закончим.
Печать шестая – Либеччо – Всё идёт по плану?
Шахиншахский Иран, Тегеран, Городской район номер двенадцать, 2 февраля 1968
Восточный базар — это своего рода живой организм. У него свои законы, традиции и этакое невероятное очарование цветастого хаоса, полного запаха трав, золотых орнаментов и всяких красивых безделиц. Рынок Тегерана это вообще нечто невероятное: целый городской квартал полностью отдан под крытые торговые ряды, где в небольших закутках под цветастыми витражами и древними сводами, в небольших закутках ютятся тысячи и тысячи продавцов. Даже в таком большом и оживлённом городе, кажется, нет столько покупателей, чтобы каждый магазин обеспечить клиентами!
А я ведь был здесь последний раз тысяч шесть лет назад. До сих пор помню то, как я останавливался на ночлег в этом самом месте, в крошечной деревушке у подножья гор Эльбурза. Тогда это место представляло из себя всего пару десятков домов с небольшими хозяйствами. Жалкий пригород древнего мегаполиса Арсакии.
Я в ту пору, был в очередной ссоре с Таянной, а потому в последний раз в своей бесконечно долгой жизни отправился в скитания без гроша в кармане, в надежде попытаться вести самостоятельную жизнь без неё. Да, я тогда ещё глупо полагал, что могу жить без этой роковой женщины...
В общем, я устал с дороги и искал ночлег. Обратился к одной из местных семей, оплатил своё пребывание золотой монетой. Когда я уходил, глава семьи предложил мне купить искусный ковёр, сшитый его женой. Я сказал ему, что мне в моём пути ковёр не пригодиться, а давать деньги просто так не в моих правилах. Вместо этого, в качестве дополнительной благодарности, я сделал то, что всегда умел прекрасно: предложил выгодный бизнес-план.
Ибо другие путешественники, идущие с севера в Арсакию, вполне могли бы покупать их ковры, если бы он поставил шатёр с ними на всеобщее обозрение. Уж больно те и правда были хороши. Так, когда я покидал деревню, тут появилась первая торговая точка.
С тех пор, утекло ДЕЙСТВИТЕЛЬНО много воды. Тот мужчина, его жена и все их потомки давно сгинули в вечности, как и их имена. А вот их палатка превратилась в рынок, который теперь занимал площадь во много-много раз большую, чем вся их деревня, на территории которой он находился. И сам Тегеран, конечно же вырос. Арсакия была переименована в Рей и стала всего лишь пригородом бышей деревни.
И только у меня ничего не поменялось: я всё так же тяжело переживаю разлуку с Таянночкой и всё также скуп на бесполезные и бессмысленные траты. Даже учитывая, что у меня есть все деньги мира. Даже исходя из того, что моей груди есть полость-проклятие, которая может превратить один химический элемент в другой. И я могу буквально класть в неё землю и доставать рассыпчатое золото.
Всё же, если по копейке без дела постоянно тратить, можно и золотой запас США раздать, и Земли может не остаться. Так уж работает рыночная экономика моего собственного изобретения: потребление в любом случае будет бесконечно.
Вот я и стоял напротив полки с детскими игрушками в небольшом магазинчике, в специально огороженном от посетителей районе Тегеранского базара, и таращился на ценники, будто бы они от этого станут меньше или исчезнут. Сто риалов за набор липучек "Fuzzy Felt", из которых можно собирать картинки? Настоящий грабёж!
Я не очень помнил курс риала, но сто чего угодно за липучки это же просто надувательство. И нет, сам бы я что-то такое не против был бы продавать. Но покупать? Лучше убейте.
Убивать пришёл Зефир, выглянувший из-за стелажей:
– Ты что-нибудь уже выбрал?
Сам опоссум держал в лапах металлический конструктор "Парк развлечений фирмы Гилберта".
– Нет. – отрезал я, – Всё здесь слишком дорогое.
– Ты, наверное, шутишь? – он явно не оценил моё нежелание тратить деньги.
– Я не понимаю, какого чёрта я должен заниматься этой бесполезной чушью! Зачем в пустую тратить деньги?
– Традиция. Без подарка она тебя не пустит и на порог, и если ты хочешь...
– Да я понимаю, что должен её умаслить. Не надо мне разжёвывать такие банальные вещи. Но я, чёрт возьми, могу подарить ей хоть целый штат Огайо за сотрудничество, всё равно он мне не особо нужен. В этом есть какой-то смысл земля ценная, потому что с неё можно получать деньги. Отдал землю – заключил союз, простая сделка, никакой головной боли. А вот эти вот подарочки, которые обязательно постоянно дарить, чтобы с тобой начали хотя бы говорить меня бесят. Какое-то пустое усложнение. Неужели за семьдесят тысяч лет нельзя было избавить себя и нас от этих бессмысленных ритуалов?
– Боюсь, без ритуалов ни от Пиники, ни от Вань-Шеня ничего не останется. Вся их культура ритуальна и, в отличии от наших, существует до сих пор. Можно же разок пойти на встречу и выбрать какой-нибудь хороший подарок её ребёнку?
Я снова уставился в ценники:
– Дети... Хорошо, что у нас с Таянной никогда
