в позе эмбриона, пытаясь мыслить здраво. Но не получается. Не фига у меня не получается!
Стискиваю зубы, бесполезно! Слезы все равно катятся из глаз, а меня накрывает волна дикого отчаяния.
Вася, миленький! Зачем ты так со мной?
Реву и не нахожу ответа. Как теперь дальше жить, зная что у мужа есть семья на стороне? Простить? Да не смогу я! Даже думать не могу. Видеть его не хочу!
И с кем загулял? С Людой с этой… Шалава она и есть шалава. С красными как у вампира губками-бантиками, с бюстом, выпирающем из-под белой рабочей формы, блудливыми глазами и вихляющей походкой. Тут и без слов все ясно. Даже мне. А когда ее в ваннах перед мужиком на коленях застала, чуть не вырвало!
И это с ней мой Вася? Ко мне после нее пришел?
Из глубины желудка поднимается тяжелый ком и стремительно движется вверх. Даже в глазах темнеет от подступившей тошноты. Подскочив с кровати, зажимаю рот ладонью и несусь в ванную. И еле-еле успеваю добежать до раковины.
А потом еще долго стою, прижимаясь лбом к стене. И готова упасть от навалившейся слабости.
- Нужно дальше жить, - набирая воду в стакан, обращаюсь к своему отражению в зеркале. – Давай, Катя, соберись, - прошу саму себя.
Но ничего не получается! Вообще ничего!
Прополоскав рот, без сил опускаюсь на банкетку, стоящую около зеркала. Кладу голову на мраморную столешницу, служащую основанием для раковины и тупо смотрю на розовые прожилки на мраморной плитке.
Папа для меня тут такую красоту навел. Старался.
«Папа! Он же приезжает сегодня», - спохватываюсь я.
Нужно утереть слезы и встретить его красавицей. Ничего говорить пока не буду. Сама разберусь с Василием.
«На что ты надеешься? - укоризненно вздыхает здравый смысл. – Дыма без огня не бывает. Еще не хватало Генерала с Людой делить. Может, кто и польстится на такой вариант. Глаза закроет, лишь бы жить в достатке. Но меня такой поворот не устраивает. Меня не на помойке нашли. Я все-таки дочка Димирова».
Тяжело поднявшись, выкручиваю кран влево. И даже вздрагиваю от холода, когда в ладонях набирается ледяная вода. Умываюсь неспешно, давая крови прилить к лицу. И вытершись мягким махровым полотенцем, снова звоню мужу.
И снова слышу механический странный голос.
Сколько уже времени прошло после моего первого звонка? Час или полтора? Неужели за это время нельзя было позвонить? Или хотя бы отбить эсэмэску?
Но видимо Вася решил иначе. Или только сам узнал «счастливую» новость и не готов со мной разговаривать, пока не уладит вопрос. А может сам не свой от радости…
Много вопросов и версий, только мне ясно одно. Рядом с Ордынцевым нет для меня места. Усилием воли, затыкаю дыру, вместо сердца зияющую в груди. Сейчас главное, не думать о Генерале и этой Люде. Не бередить душу, не травить себя глупыми размышлениями. Взять паузу. Помолчать. И пусть Василий сам мне позвонит. Хватит перед ним унижаться.
Медленно заплетаю волосы в косу. Где-то рядом хлопает дверь. Девчонки, наверное, вернулись. Рано что-то. Не хочу сейчас никого видеть. И слышать никого не хочу. Дождусь отца, пообедаем вместе, хотя мне кусок в горло не лезет. А потом пойду в бассейн. Вода все смоет, все вытерпит.
- Катя, ты там жива? – раздается за дверью папин обеспокоенный голос. – У тебя все в порядке?
- Да, - распахиваю дверь и тут же натыкаюсь на внимательные черные глаза, ощупывающие меня с головы до ног.
«Папа все уже знает!» - обжигает внезапный инсайт. Настя сказала! Все доложила моя Макарова.
- Ты как? – роняет скупо отец. На высоких скулах играют желваки, а из чуть расширенных ноздрей вот-вот пойдет пар. Александр Георгиевич в ярости. Всем ховаться.
- Нормально все, - силюсь улыбнуться.
- Да я вижу, - рычит отец и снова сверлит меня взглядом. На этот раз жалостливым. Все понимает! Все видит! Не обмануть.
- Давай собирайся. Едешь со мной, - приказывает он. – Нечего тут сидеть и на луну выть…
- Папа! – вскидываюсь негодующе и тут же осекаюсь. Он прав. Слишком я зажилась в «Соснах». Утратила чувство реальности и даже замуж вышла через несколько дней после знакомства.
- Что папа? – переспрашивает отец сердито. – Давай быстро, Катя. А то уедешь без вещей.
Выглядываю в гостиную, там только его телохранители. Значит, говорить можно спокойно. Информация никуда не уйдет.
- Ты уже знаешь? – бросаю, проходя в спальню.
- Да, Настя сразу позвонила. Ты разговаривала с мужем? Он как-то объяснил ситуацию? Хотя, что тут объяснять, - сжав руку в кулак, морщится недовольно.
«Отец все знает. Уже все проверил и информация подтвердилась, - осеняет меня по дороге в спальню. – Иначе бы уговаривал не делать быстрых выводов и спокойно разобраться. А сейчас папа еле сдерживается. Значит, сам не ожидал от Ордынцева».
Что же ты наделал, Василий Петрович?!
Украдкой смаргиваю накатившие слезы. Достав из шкафа спортивную сумку, быстро сваливаю туда вещи. Белье, майки, штаны. Все без разбора.
«Потом разберусь, - оглядываюсь к распахнутому шкафу. – Ничего не забыла?»
Взгляд натыкается на свадебное платье, одиноко болтающееся на вешалке. Пусть остается. Или отнести в третий люкс? Пусть Вася сам носит или своей мадаме подарит?
«Не опускайся, держи удар с достоинством!» - просыпается внутренняя гордость. Хватит уже. И так вытерли о тебя ноги. Сам Вася. Люда эта…
- Я готова, - выйдя в гостиную, нахожу взглядом отца, сидящего в кресле. – Можем ехать.
- Вот и молодец, - кивает он, легко поднимаясь навстречу. Подтянутый, сердитый, но бесконечно родной.
Кто-то из парней забирает из спальни сумку.
- Не заморачивайся, дочка. Все будет хорошо, - притянув к себе на мгновение, целует меня в висок папа и отстраняется быстро. – Едем. Самолет уже на низком старте. Меня люди в Москве ждут. А я тут с тобой нянчусь. Овечник, курятник, блин…
Глава 39
Глава 39
- Где были твои мозги, Катя? Генеральша, блин, - раздраженно ухмыляется отец, как только черный новехонький Мерс выскакивает из ворот санатория. Сзади несется машина охраны. Но в этой кроме нас только водитель и папин личный телохранитель Леша. Эти всегда молчат. Слова из них не вытянешь.
- Я влюбилась, - дергаюсь как от боли. Но все равно смотрю отцу прямо в глаза. Не собираюсь сдаваться. Я же не дура
