отряд через дыру-убийцу, и впервые пожалел, что мой острожек деревянный, а не каменный: от горящей смолы, вылитой на головы, их бы и мокрые щиты не спасли. Прогнав бесполезные мысли, я обнажил меч и сбежал по лестнице к воротам.
Створы и засов скрипели и опасно трещали под глухими ударами. Самая боеспособная часть моего гарнизона выстроилась возле ворот слегка вогнутой линией. В центре первого ряда щитоносцев стояли мы с Ристиной; во второй шеренге встали копья и алебарды, а сзади девчат подпирали ополченцы.
— Вы — солдаты королевской армии! — сказал я, пытаясь перекричать вопли орков и удары тарана. — Кто бы не прорвался через эти ворота, вы останетесь на местах!
— Здесь мы их удержим! — воскликнула Ристина, обнажив меч. — Здесь мы будем биться! И здесь они все полягут!
В воротном проезде громко и протяжно завыл лютоволк. Йолана с Ильдико на левом фланге встревоженно переглянулись. Катержинка поежилась.
— A chevál, девчата! — закричал я. — Там всего один всадник! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙТЕ МНЕ НЕ ПОПАСТЬ В НЕГО ПИКОЙ!!!
Древки копий и алебард разом наклонились вперед, между наших щитов. С очередным ударом тарана запор в воротах расщепился, а через два удара сердца створки распахнулись, и нашим взорам предстал орочий вождь, восседающий на изготовившемся к прыжку огромном лютоволке. Я даже успел удивиться: ездовая зверюга орка лишь немногим уступала в холке боевому коню.
Как только ворота раскрылись достаточно, волк зарычал и прыгнул вперед, чтобы тут же налететь грудью на алебарду Дорны и копья Мары с Ларой. Умирающий зверь отчаянно завыл, дернулся назад и сбросил седока. Рогатый шлем с алым намётом упал в привратную пыль.
А в следующий миг во двор ворвались пешие гридни вождя.
Гвардейцы предводителя зеленокожих бились яростно и упорно; закованные, в отличие от простой пехоты, в кольчуги и бахтерцы, они немногим уступали нам в защите и совсем не уступали в умении. От силы первого удара щит в щит наш строй отступил на шаг, но не дрогнул. Началась молчаливая рубка, без яростных выкриков и боевых кличей: только бестолковый звон мечей и топоров о железо и треск щитов.
Орочьей гриди хватало опыта и решимости для мощного натиска, но они приняли бой, едва войдя за ворота, и их фронт был уже нашего. Мои девчонки медленно, но верно теснили врага обратно к Надвратной башне, и неизбежно выдавили бы атакующих за стену, не предприми те решительных действий. Но враг был настроен более чем серьёзно.
— М-мать! — выругалась Томасина, когда на ее шлем обрушился мощный удар тяжелой секиры, оставив глубокую вмятину. Оруженосица затрясла головой, пытаясь прийти в себя, и ее настиг повторный удар. Ноги девушки подкосились, и она, охнув, свалилась назад: Катержинка едва успела поймать её под руки и оттащить за строй. В шеренге щитоносцев образовалась брешь, и орки тут же этим воспользовались.
Один из гридней, бросив секиру, схватился руками за щит Ристины и резко дернул на себя. Не ожидавшая такого виконтесса потеряла равновесие и кубарем полетела вперед из строя. За спиной Риз, оказавшейся в гуще зеленокожих, тут же сомкнулись круглые орочьи щиты.
— EN AVA-A-ANT!!! — заорал я, понимая, что исход схватки висит на волоске, и толкнул щитом противника впереди. Стойкий ублюдок не желал ни отступать, ни подставляться, уверенно отбивая мои удары, а я должен был его уделать, и счёт шел уже на секунды. Морду орка полностью закрывала глухая бармица; налитые кровью глаза пылали яростью, а из-под кольчужного полотна доносилось громкое хриплое дыхание. Мне вдруг начало казаться, что со смертью этого орочьего воина нить судьбы налётчиков оборвется, и Пречистая Дева в ее безмерной благодати засчитает нам победу.
Слева Дорна вдарила алебардой по вражескому щиту: почерневший и явно пострадавший от огня, от мощного удара он разлетелся в щепу. Из-за плеча сержантессы тут же высунулась Катержинка со взведенным арбалетом, и выпущенный в упор болт прошил грубый орочий бахтерец, войдя аккурат между пластин. Справа Фрида пригнулась и рубанула своего противника фальшионом под щит. Взревев от боли, орк припал на раненую ногу, и на него тут же стальной хищной птицей спикировала гвизарма Герты. Гранёный шип на обухе оружия пробил кольчугу и вошел зеленокожему между плечом и горлом.
Ристина даже в окружении сражалась отчаянно. Потеряв щит, она дала пощечину латной перчаткой орку, подошедшему к ней с кинжалом; тот с воем выплюнул зубы. Один из врагов позади схватил рукой лисий хвост в ее плюмаже; Риз расстегнула шлем на шее и сбросила его, освобождаясь. Новый взмах меча виконтессы окрасил его кровью. Другой орк подлым ударом всадил копье рыцарше в не прикрытую поножами заднюю сторону бедра. Вскрикнув, Ристина опустилась на колено, и тут же повалилась навзничь от удара щитом в лицо.
— ОСТРОЖЕК! ЗА МНОЙ!!! — снова закричал я, отбросив бесполезный щит, и свободной рукой взял меч за клинок. Мой противник, конечно, заметил, что я открылся, и не преминул этим воспользоваться.
Я только моргнуть успел. Орочий чекан со звоном пробил мою кирасу возле левого плеча и застрял в стальной пластине, не пройдя стеганого поддоспешника. Храни Дева бронников королевских оружейных; я бы и сам ежедневно молился за их здравие, не будь я таким нерадивым.
Гридень на секунду замешкался, и я с размаху врезал ему по шлему крестовиной меча, а на обратном ходе тут же добавил тяжёлым навершием рукояти прямо в пластину на переносице. Орк, в буквальном смысле ошеломленный, пошатнулся и опустил щит, и я, придерживая меч левой рукой за лезвие, копейным ударом загнал острие ублюдку под бармицу.
Поверженный враг захрипел и повалился навзничь. Я шагнул вперед, занеся меч для нового удара, и понял, что орки дрогнули: щиты и копья моих девчат шаг за шагом теснили их обратно в воротный проезд. Йолана с яростным выкриком толкнула щитом орка, замахнувшегося на упавшую Ристину; Ильдико протяжны́м ударом перерезала глотку его соседу. Сёстры подхватили виконтессу за плечи и рывком подняли.
— Прочь! Я сама! — гневно зарычала Риз, вырываясь из рук степнячек. Лицо рыцарши пересекли две струи крови из разбитого носа; глаза горели огнем. Виконтесса попыталась встать на раненую ногу и тут же упала, закричав от резкой боли. Опершись на длинный меч, она все же кое-как поднялась и погрозила пятящимся оркам кулаком в окровавленной латной перчатке.
— ДЕНЬ ПРИДЁТ!!!
Сердце бешено колотилось, а клинок в руке требовал разить зелёную сволочь: все же нормальный мужчина не может остаться спокойным,
