о том, что произошло с Петровым, видимо, не удалось.
А вечером следующего дня дверь в квартиру была снова кем-то вскрыта. Из всего ценного и не очень пропала только бутылка текилы. Уже ночью Алекс обнаружил под подушкой сложенный вчетверо лист кобракомовского календаря с улыбающимся дельфином. На нем большим красным крестом было помечено 13-е число следующего месяца.
* * *
Тарелка со светло-оранжевым борщом аппетитно дымилась перед Сашей. В честь ее приезда эта глубокая фарфоровая тарелка была разлучена с немецким голубым сервизом в серванте дореволюционного образца с матовыми стеклянными дверцами. Несмотря на то, что Валентина Ивановна жила в том же городе, что и дочь, приезды Саши были редкими и всегда отмечались красивой посудой и белой скатертью.
– Мам, ну зачем этот бабушкин фарфор? Я же могу и из обыкновенной тарелки поесть, – сказала Саша, глядя на сидящую напротив мать.
– А что мне этот фарфор, солить что ли? – улыбнулась Валентина Ивановна. – Сметаны хочешь?
Лицо дочери выглядело усталым, похудевшим. Если бы не карминовый отлив волос, то Саша была как две капли воды похожа на черно-белую фотографию пятидесятых годов на серванте. На свою бабушку. Как ни странно, тогда в моде тоже были такие прически.
– Мам, почему у всех борщ темно-бордовый, а у тебя светлый? Это что, тоже семейный рецепт от бабушки?
Семейный? Валентина Ивановна усмехнулась. Бабушка Саши всю жизнь занималась наукой, помогала создавать ядерный щит страны. Ей и к плите-то подойти особо не было времени. Какие уж тут семейные рецепты! Да и самой Валентине Ивановне с ее преподавательской нагрузкой было не до готовки. Так, посмотрела рецепт в интернете, узнав, что Саша зайдет в гости.
– Мне на кафедре сказали, что видели тебя по телевизору, – не то с гордостью, не то с укором сказала мать.
Она никогда не расспрашивала о личной жизни дочери. В их семье главным всегда было дело, а отношения с мужчинами – это уж как придется. К истинному сожалению матери, Саша бросила аспирантуру и создала свой благотворительный фонд. Вот это была катастрофа. Валентина Ивановна мельком посмотрела на черно-белую фотографию на серванте. Она тогда, конечно, ничего не сказала Саше – упрямство тоже наследовалось в их семье по материнской линии. Все равно бы сделала по-своему. Нынешний же успех дочери был ярким доказательством того, что если бы Саша занялась наукой – добилась бы очень многого.
Поймав взгляд матери, Саша сказала:
– Мам, ты же знаешь, что, кроме нас, наркоманы абсолютно никому не нужны. Мы делаем все, что можем, и я не могу их бросить.
Почему она, Саша, должна всегда оправдываться в этой квартире? Неужели она так же ищет одобрения у матери, как та у бабушки? Ах, если бы мама знала хоть половину того, что происходит в жизни Саши.
Мать молчала, автоматически разглаживая на скатерти перед собой несуществующую складку.
– Я на прошлой неделе ездила в Питер.
Мать отвлеклась от скатерти. Это была еще одна тема, на которую они не разговаривали. Она осторожно спросила:
– Ну как там Анечка?
Валентина Ивановна скучала по трехлетней внучке, которую она видела еще реже, чем Сашу. Анечка была, безусловно, их породы и было вдвойне несправедливо, что девочка сейчас воспитывалась Сашиной бывшей свекровью.
– Хорошо, – Саша попыталась улыбнуться. – Она для тебя нарисовала домик и тебя с цветочками… сказала, что это наша дача. Я привезла рисунок – у меня он там в сумке.
2007-й: начало июля
На четвертое июля, в День независимости североамериканских штатов, Егор пригласил Алекса в китайский ресторан на Тверской. Ресторан был настолько дорогой, что роль китайцев в нем исполняли не казахи, не буряты и даже не уйгуры, а самые что ни на есть китайцы. К удивлению Алекса, они говорили не на ломаном английском, а на безупречном русском. В середине ужина Егору позвонили. Он нахмурился и сказал, что перезвонит.
– Там у входа Ольга, у нее машину эвакуировали.
– Ты единственный человек в этом городе, который решает все проблемы? С чего она позвонила именно тебе?
– Там моя марихуана.
Следующий час они с Ольгой сидели в мерседесе Егора недалеко от штрафстоянки, ели из коробочек китайскую еду, захваченную из ресторана, и гадали, нашли ли полицейские марихуану.
– А что у тебя там еще? – спросил Ольгу Егор.
Ольга неопределенно пожала плечами.
– А кокаина нет? А то Алекс уже полгода в России, а никогда не пробовал кокса.
– Нет. Но, кажется, в Минздраве вчера распределяли кокаин. Попросите у них, – холодно ответила Ольга.
– Не слабо… Конфискат? – поинтересовался Егор.
– Нет, американский закупили. У них завод в Иллинойсе выпускает кокаин как лекарственное средство.
– Зачем? – удивился Алекс.
Ольга посмотрела на него, как на ребенка.
– У нас саммит в Аргентине на носу, – и, заметив непонимание в глазах Алекса, добавила: – Длительные перелеты, трудные переговоры. Не понимаешь?
– Так никто не будет телятину с брокколи? – с деланым легким вздохом перебил их Егор, кивая на коробочку в своих руках. – Ладно, пусть вы будете стройнее и красивее меня.
Пауза затянулась, и Ольга начала рассказывать, как она каждый год со своей пятнадцатилетней дочерью ездит к шаманам в Мексику на семинары. Насколько Алекс понял, целью этих семинаров было обучение правильному потреблению галлюциногенных кактусов.
– Как? И твой ребенок тоже на твоих глазах употребляет эти кактусы?
– Конечно. А ты хотел, чтобы она это делала в подворотне или подсела на героин?
– Ты меня, конечно, извини, но я думал, что ты своего ребенка любишь! – не выдержал Алекс.
– Не огорчайся, Алекс. Мы с тобой можем не соглашаться с Ольгой, но родительская любовь воистину неисповедима, – примирительно заметил Егор.
– Прости, – еще раз произнес Алекс.
– Да я не обижаюсь, – сказала Ольга. – Вот смотри, в нашей цивилизации любовь или счастье считаются абсолютными ценностями. Тебе с детства говорят – «ты должен быть счастливым», «люби маму»…
– Люби себя – вставил Егор.
– И это тоже, – согласилась Ольга. – Но ты как фармацевт должен знать, что любовь и тем более счастье – это просто повышенная концентрация определённых веществ в мозгу. А ведь существует много способов достичь этих концентраций. Именно поэтому понятия «любовь» и «счастье» – абсолютный булшит, необходимы для того, чтобы ты был продуктивной единицей этой цивилизации. Ведь, как ты знаешь, в дикой природе просто не существует таких понятий.
– Да я уже видел фильм о матрице, все понятно, – скептически заметил Алекс. – То есть кактусы дают тебе ощущение любви?
– Вот ведь какие эти американцы примитивные! – Ольга возмущенно посмотрела на Егора.
Тот был занят едой и только
