добыча сама придёт к нему. Он медленно передал ребёнка Хел, которая приняла его с тем же спокойствием, с каким принимала бы любой другой предмет. Её пальцы коснулись ткани, и я вдруг понял, что это такой же платок, какой когда то Лорд ларовал мне. Мое сердце сжалось, и я почувствовал, как страх превращается в ярость.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Глаза Истара, как два клинка, пронзали меня насквозь. Я знал, что должен бежать, но ноги отказывались двигаться. Тело словно окаменело, а мысли путались. Но затем что-то щёлкнуло внутри. Может быть, это была последняя искра надежды, а может, просто инстинкт самосохранения. Я резко поднялся, пошатнувшись, но устоял. Мгновение я колебался, глядя на Истара, который даже не сделал попытки двинуться с места. А затем, собрав последние силы, я побежал.
Шум моих шагов разнёсся по лесу, смешиваясь с криками птиц и шелестом листвы. Я не знал, куда бегу, и не оглядывался. Главное — уйти как можно дальше от этого места, от этих глаз, которые, казалось, видели меня насквозь.
Я не знал, преследует ли меня Истар. Но я знал одно: охота ещё не окончена. Каждый шаг давался с трудом, словно земля подо мной была живой и пыталась удержать меня. Мои мысли путались, но в голове всё ещё всплывали образы ночи — ловушки, которые я обошёл, силки, спрятанные среди корней деревьев. Я помнил их все. Каждую верёвку, каждый изгиб. Это знание было моим единственным преимуществом.
И тут я его увидел. Силок. Простой, почти незаметный, как будто кто-то надорвал ткань мира и поставил грубую заплатку, которая не вписывалась в общую картину. Но этого силка здесь раньше не было. Я мог поклясться. Это был новый узор, новая ловушка, расставленная для меня. Меня бросило в холодный пот, а сердце заколотилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
Едва перепрыгнув через него, я побежал дальше, чувствуя, как ветви хлещут по лицу, а ноги спотыкаются о корни. Всё вокруг казалось знакомым. Слишком знакомым. Я уже видел это место. В своём сне. Опушка, где свет луны заливал траву, превращая её в серебряное море. Передо мной простирался простор: вдали виднелись заросли терний, рядом с которыми возвышался камыш, скрывающий тёмное зеркало водоёма.
Я понял. Понял, что именно этот сон был предупреждением. Узоры, которые я видел, теперь обрели смысл. Они показывали мне будущее. То самое будущее, которое ожидало меня, если я не изменю его. Чавканье. Мерзкое, отвратительное чавканье звучало в ушах, словно кто-то жадно пожирал плоть прямо за моей спиной. Я замер на мгновение, чувствуя, как страх сковывает каждую мышцу моего тела.
Но я не мог остановиться. Не сейчас. Я рванулся к терниям, раздвигая колючие ветви руками. Рукав зацепился за одну из них, и я невольно оборвал его, оставив кусок ткани висеть на шипах. Задержавшись я сбросил и платок на эти тернии, оставив его висеть на тех будто я продирался сквозь те.
Это был мой платок. Мой последний якорь, связь с прошлым. Я оставил его там, чтобы обмануть их. Чтобы они думали, что я здесь. Что я попался.
"Я спасусь", — повторял я себе, как молитву. "Я выживу".
С этой мыслью я побежал к камышу. Вода. Тёмная, неподвижная, она казалась выходом. Я споткнулся, едва не упав в пруд, и сбил камыш ногой, будто стирая следы. Дыхание спёрло, и я понял, что бежать больше некуда. Они настигнут меня. Они уже близко.
И тогда, вопреки страху, который сковывал мои мышцы, я подбежал к дереву. Высокому, с толстым стволом и ветками, уходящими высоко вверх. Это была моя последняя возможность. Я вцепился в кору, чувствуя, как она режет кожу на ладонях, но продолжал карабкаться. Боль пронзала руки, ноги скользили по стволу, но я не мог остановиться. Каждое движение отзывалось в теле болью, но я знал: если останусь на земле, то умру.
Поднимаясь всё выше, я цеплялся за каждую ветку, каждый выступ, словно жизнь зависела только от этого. Возможно, так оно и было. Когда я достиг кроны, мои руки были изранены, а дыхание стало хриплым и прерывистым. Но я был здесь. На высоте. В безопасности. По крайней мере, на время.
Я смотрел вниз, на опушку, где оставил свой платок, и ждал. Ждал, что будет дальше.
Я сидел в кроне дерева, стараясь не шевелиться. Каждый листок вокруг меня казался предателем, готовым выдать мое присутствие малейшим шорохом. Сердце колотилось так сильно, что я боялся — его стук разнесется по всему лесу. Но пока я оставался неподвижным, терпеливо наблюдая за происходящим внизу.
На поляну медленно ступил он — Истар. Суровый охотник, чья фигура внушала трепет даже издалека. Его длинная рябоватая рука уверенно сжимала рукоять меча, а нога, слегка прихрамывая, оставляла едва заметные следы на мягкой земле. Он был словно хищник, который уже знает, что добыча где-то рядом, но еще не видит ее. Холодные глаза скользили по траве, по кустам, по каждому движению ветра, будто они могли прочесть саму ткань реальности и найти меня там, где я пытался спрятаться.
Его взгляд упал на платок, зацепившийся за тернии. Уголки губ Истара чуть дернулись, и он обнажил клинок. Металл сверкнул в лучах пробивающегося света, когда он шагнул к зарослям. Я наблюдал, как он начал рубить тернии, методично, без лишней спешки. Каждый удар его клинка отзывался во мне холодком страха. Он был уверен, что я там, среди колючих ветвей, запутавшийся и беспомощный.
Но вот, замерев на мгновение, Истар понял, что его обманули. Его лицо исказила гримаса ярости, и он едва слышно выругался. Однако даже этот тихий звук разнесся по лесу, подобно раскату грома, отражаясь от деревьев и усиливая напряжение, которое уже давило на меня со всех сторон.
Он быстро оглядел окрестности, и его взгляд остановился на камышах, заросших у пруда. Уголки его губ снова дернулись, на этот раз в ухмылке, полной уверенности. Подняв меч, он направился к воде. Шаг за шагом, пока не погрузился по колено в темную, мутную воду. Его глаза, острые и пронзительные, пытались проникнуть сквозь поверхность, отыскать хоть какой-то намек на мое присутствие. Но там, в глубине, меня не было. Я обманул его снова.
И тогда случилось то, чего я больше всего боялся. Ветка подо мной, на которой я устроился, предательски скрипнула. Этот звук,
