войны, и ради дочери, снова воссоединиться?
За Лёню я уверен – в любом случае дядя пойдет на уступки, а что до Веры? После шести лет подвешенного состояния сможет ли она свыкнуться с мыслью, что началась новая жизнь? Простит ли мужа?
Вопросы роились в голове, словно тараканы на кухне общежития. Я прокручивал сказанные Тимофеем слова, злость менялось на чувство вины. Неужели я заставил Вику присоединиться к культу? Она говорила, что хочет узнать о матери, но правда ли это?
Все, что она делала – подталкивала меня к поступкам. Сначала проявила инициативу со вступлением в культ, затем требовала перевернуть весь дом бабушки в поисках хоть каких-то зацепок, а когда мы нашли связь между Дианой и культистами – решила в более резкой форме пообщаться с отцом.
На протяжении нашего общения я только и делал, что слушал ее. Вика была моим проводником, за которым я шел без оглядки. Она помогла мне узнать тайну моей семьи и теперь я должен помочь ей – наконец подписать чертовы документы и вернуть Веру в семью.
Вдали я увидел свет фар, подошел к машине. Меня встретил Лёня.
– Савелий сказал, что у тебя документы.
Дядя кивнул. Достал папку из багажника и вручил ее мне. Вытащив документы, я подписал все, что от меня требовалось. Увидев метки на бумаге, Лёня расцвел в улыбке. Он обнял меня, будто своего сына, и показал жестом на пассажирское сидение. Я занял место, и мы тронулись.
По лицу дяди я видел, как он счастлив. Скоро Вера вернется домой и дочь снова сможет обнять маму.
Я достал телефон в надежде позвонить Вике, только он оказался разряжен.
– Лёнь, можно позвонить? – попросил я.
Дядя дал смартфон. Найдя в записной книги номер Вики, я нажал на кнопку звонка. Сначала невыносимо долгие гудки, затем тишина.
– Вик, ты меня слышишь?
– Слышу, – ответила она.
Я чувствовал неладное, Вика говорила странно, будто сдерживая эмоции.
– Аннушка ушла? С тобой все в порядке?
– Да, – коротко ответила она.
– Мы с Лёней скоро будем. Я подписал документы, они пообещали отпустить Веру! – говорил я.
– Хорошо, – односложно ответила Вика, в ее словах не было радости.
– Пожалуйста, ответь мне честно – с тобой все хорошо? – повторил я.
Лёня перевел на меня взгляд.
– Все нормально, – ответила Вика.
– Ладно, мы через пару часов будем дома.
– Хорошо, – сказала она и отключилась.
Дядя забрал телефон и двинул меня в плечо, будто ожидал объяснений.
– С ней что-то произошло, – сказал я. – Говорит – все в порядке, но я чувствую подвох.
Телефон Лёни завибрировал. Он посмотрел на экран и чуть не подпрыгнул на месте.
– Ты чего? – спросил я и улыбнулся.
Он повернул ко мне телефон, я прочитал сообщение от Тимофея: "Симеиз, Отель Чайка, 43 номер. Вере от меня привет!".
– Старейшины знают, что я подписал документы?
Лёня кивнул.
– Я так понимаю, сначала мы заедем за Верой, а потом домой?
Снова кивок.
– Отлично, – сказал я и повернул голову к окну.
В непроглядной Крымской ночи мало что можно различить, однако свет луны выводил контуры на величественных горах Южного Берега Крыма. Я надеялся как можно скорее добраться до Вики, обнять ее, сказать, что скоро все закончится. Мы получили то, чего так сильно хотели. Больше культ не сможет нам навредить!
***
Лёня остановил БМВ рядом со входом в отель. Я предложил дяде сходить с ним и тот согласился. Мы зашли внутрь. Парень на ресепшене потребовал документы на землю Дианы, а после того, как подробно их изучил, рассказал, как добраться до 43го номера. Поднявшись на четвертый этаж, мы оказались напротив той самой двери. Лёня нервничал, я это видел, только стоять и ждать времени не было. Решил проявить инициативу и постучал.
Открыла женщина в прозрачном боди на голое тело. Как только она поняла, кто перед ней стоит, захлопнула дверь. Я видел растерянность на лице дяди, он попытался надавить на ручку, но тут же услышал щелчок замка.
– Уходи, Лёня!
Он начал ломиться в комнату, колотил по двери что есть мочи.
– Откройте дверь! – тут уже я подключился к диалогу. – Тимофей разрешил нам вас забрать!
– Уходите все! – кричала она.
Дядя продолжал выламывать дверь.
– Лучше откройте, – сказал я и оттянул Лёню.
Он махал руками, пытался что-то сказать, только отсутствие языка мешало донести мысль.
– Успокойся! – закричал я и дядя меня понял.
Я подошел к двери и попытался разговорить Веру:
– Пожалуйста, послушайте меня. Нас прислали старейшины, вы свободны.
– Не верю! Шесть лет меня держали в заложниках, а тут решили выпустить? Смешно!
– Пожалуйста, откройте и мы нормально поговорим.
– Тимофей убьет меня, если я кого-то впущу в номер.
– Если вы откроете, я покажу сообщение, которое он написал.
Раздался щелчок, и Вера вышла в коридор. На этот раз она была в халате. Я протянул руку, и Лёня передал мне телефон.
– Смотрите, – сказал я и показал экран.
– Лёня – это правда? – спросила Вера.
Он кивнул.
Вера кинулась в объятия мужа, будто этих шести лет не было. И тут Тимофей соврал – она не находилась в психиатрической лечебнице, да и отклонений у Веры никаких не наблюдалось. Он страхом заставил ее подчиниться, тут даже не понадобились никакие препараты. Могущество старейшин настолько велико, что достаточно пригрозить, и человек, не знакомый с культом, пойдет на что-угодно лишь бы не потерять свою жизнь.
– Одевайтесь, нам пора, – сказал я.
– Что с Лёней, почему он не разговаривает? – спросила Вера.
Он открыл рот показав жене, что больше не сможет и слова сказать.
– Это сделал Тимофей?
Дядя кивнул.
– Тварь! Какая же он тварь! – злилась Вера.
– Пожалуйста, собирайтесь, нам нужно ехать, – просил я.
– А где Вика? Я ее смогу увидеть? – нетерпеливо спрашивала она.
– Сможете, только ускорьтесь!
Через двадцать минут мы сидели в машине, дядя ехал в направлении Массандры. Вера плакала большую половину пути, она не могла поверить в свое освобождение. Сильно сжимала ладонь Лёни и не переставала просить прощения.
– Мне так много нужно тебе рассказать, – говорила Вера. – Пожалуйста, прости меня за все!
Лёня слушал жену, но был не в состоянии задать ни одного вопроса. Предлагать свою помощь я не стал – это бестактно. Вера могла скрывать настолько личные моменты, о которых мне нельзя было знать. Когда они окажутся наедине, дядя возьмет тетрадный лист и спросит ее о чем-угодно, но сейчас он оставался холоден, чего нельзя сказать о Вере.
Оно и понятно, только старейшины знали через какие муки она прошла, как сильно над ней издевались старики. Судя по
