готовы были спать с кем угодно. Им нравились наши леталаты, которые изумительно орудовали своими изящными клинками, так что местные воители и пилигримы взяли у них некоторые манеры вести сражение с парными оружиями. Талы стали показывать своего рода представления, ведь как-никак они обладали магией теней. И всяческие манипуляции с тенями забавляли местных жителей. Кажется, впервые за всю историю нашего народа мы начали приносить хоть какую-то пользу кому-то, кроме нас.
Лурдалоды больше не ставили свои тёмные эксперименты над этими существами. Конечно, нас забавляло то, как близко к сердцу они принимают те видения, которые мы на них насылали, но они не приносили никаких результатов. Люди слишком мнительны. Их не нужно заставлять бояться. Наступит ночь – и сердца их уже сами начинают пугать себя. Но это не означает, что мы перестали искать способы увеличить свою силу или раскрыть ещё больше потенциала ларда́э. Одним из таких способов были ритуалы. Изаол и Келериола не любили такой метод познания своей силы. Они были убеждены, что самый быстрый рост их могущества связан лишь с экспериментами над живыми существами. Я же не ленился изучать свою силу разными путями. В том числе и ритуалов. А чем примечателен любой ритуал? Правильно, наличием различных предметов, оккультных и алхимических.
С первым проблем не было. Всё это я носил всегда с собой. А вот, чтобы раздобыть вторые, мне требовалась сторонняя помощь. Я искал алхимика. И нашёл. Она была очень радушна ко мне. Люди сторонились меня, но она… Она принимала меня, несмотря на мою жуткую внешность. Я совращал многих девушек. В основном лишь для того, чтобы поэкспериментировать над ними. Иногда – чтобы просто развлечься. Но этот человек был особенным. Я приходил к ней не раз, закупая всяческие микстуры и реагенты. И полюбил её. В этот раз по-настоящему. Днём она продавала лекарства, а по вечерам мы с ней прогуливались под звёздным небосводом. Я отстранился от эсров, я перестал быть одним целым со своим народом, но стал одним целым с ней. Я не совращал её, я не изнасиловал её. Мы развили это притяжение, и всё произошло как само собой разумеющееся. Эта ночь отличалась от всех других ночей. Какое-то странное ощущение наполняло меня. Никогда раньше я не испытывал этого. И до сих пор теряюсь в догадках, что же это за чувство такое было. А после у нас родилась дочь.
Прекрасная полукровка. Я держал малютку на своих руках и с большим трепетом смотрел на неё. У меня и раньше рождались дети. И все они были не нужны мне. Но только не сейчас. Это дитя было желанным. Внешне так же прекрасна, как и её мать, но сущность… Сущность я ощущал свою. Это было просто чудесно. Чудесно и в то же самое время кошмарно. Что же могло напугать владыку кошмаров, того, кто сам должен наводить ужас на всё и всех?.. Я не знаю. Наверное, просто-напросто я не был готов к тому, чтобы стать примером для другого существа. Это была следующая ступень, следующая грань моей жизни. Стать не просто родителем – тем, кто даёт жизнь, но самым настоящим отцом – тем, кто будет со своим ребёнком всегда, кто будет вести его от колыбели до величия, кто будет давать наставление, кто будет поощрять за усилия и наказывать за упрямство. А что, если я не справлюсь? А что, если из-под моей руки выйдет чудовище, а не красавица? Если честно, я ещё не до конца понял, почему я поступил именно так. Почему я решил бежать от возлюбленной жены и желанной дочери? Я знаю, что я самый худший отец во всех мирах. Но хочу лишь сказать: я не стыжусь того, что моя дочь полукровка; я стыжусь того, что я – плохой отец»
У Эсертиола не хватило мужества, чтобы обратить все эти слова именно Сильвилле, именно своей дочери. Он всё время смотрел на могилу безымянной женщины и ни разу не обратил ни одного слова к ней. И этого тёмного эльфа можно понять. Он и сам сказал, что сделал огромный шаг вперёд тем, что не постыдился её, что считает ребёнка, рождённого от целительницы, своей дочерью. И это действительно так. Но Сильвилла не захотела иметь ничего общего со своим отцом. На протяжении всего рассказа этого лурдалода она глядела в его глаза, ожидая, когда же он оторвёт свой взор от своего прошлого и глянет на неё, на своё настоящее. Но этого не произошло. И она поняла всё это по-своему – что он так и продолжает бежать от неё. Не ногами, но глазами. А потому и её поведение можно было понять – она поспешила удалиться с этого места, не сказав ни слова. Когда она проходила мимо него, то услышала, как он шёпотом коротко бросил ей: «Прости». Она даже не замедлила шаг. Когда живых на этом погосте стало двое, он сказал:
- Что ж, с этим разобрались, теперь, как я и обещал, ты услышишь дальнейшую историю моего народа.
Я вклинился меж его слов:
- Вы не разобрались с этим, - тот молча глядел на меня, - Ты должен понять, что твоя дочь нуждалась в отце. Но тебя не было в самые необходимые моменты её жизни. Ты появляешься перед ней спустя столько времени, не находишь сил заговорить с ней и теперь отпускаешь таким образом. Это нельзя назвать тем, что вы разобрались. Я бы сказал, что это, наоборот, только лишь основание для того, чтобы во всём разобраться.
- Ты сам всё видел, Леармиэль. Она слышала мою историю и ушла. Я вижу в этом только лишь точку.
- Поверь, она одумается. И если ты наберёшься терпения, а, самое главное, мужества, чтобы поговорить. Поговорить именно с ней, а не с могилой её матери, тогда у вас может всё получиться.
Эреол усмехнулся:
- Как же всё сложно. Лучше бы я так и остался бездушным чудовищем, управляющим кошмарными порождениями.
- Ну, у тебя лишь два выбора: остаться бездушным чудовищем, как ты говоришь, или взять себя в руки и начать путь становления отцом прекрасной девочки, которая всё ещё нуждается в тебе. Я не стану уговаривать тебя выбрать первое или второе. Ты должен решить сам для себя, чего ты хочешь больше.
Эреол опять усмехнулся:
- Кажется, теперь я начинаю понимать, почему наша владычица послушалась вашего управителя. Потому что, мы, эсры, по сравнению с вами, далрами, ещё младенцы. Вы уже столько
