не один эср. И присутствие второго ощущалось всё отчётливее и отчётливее. Теперь, если про Сильвиллу можно было сказать, что она эср лишь на половину, то второй тёмный эльф, который ощущался где-то здесь, был и того меньше – четверть эльфа. Что же это может быть? Вокруг нас не было ни души, чтобы хотя бы кого-то заподозрить в этом. Поэтому я стал всматриваться в округу своим магическим взглядом. Долго блуждать не пришлось. Мой взор тут же пал на ближайшее дерево в этой роще. И я ощущал, что четверть эльфа находится там. Прячется? Но как? Ствол этого деревца был настолько тоненьким, что за ним будет невозможно скрыться ни одному живому существу. И я бы так продолжал всматриваться в это дерево, если бы по нему не скользнула тень. Что ж, сомнения все прошли – какой-то эср и в самом деле был тут.
Я медленно стал приближаться к тому месту. Сильвилла так и осталась блуждать в собственных мыслях, стоя над могилой матери. Я подошёл к дереву и видел, как тень пыталась скрыться от моего взора. Что ж, такой приём присущ лишь одному виду эсров – лурдалоду, не иначе. Именно они могли обращаться тенями.
- Выходи, - обратился я к сгустку тьмы, чем растревожил мою попутчицу, - Нет смысла прятаться.
Она подошла ко мне и спросила, какого зверька я там увидел. Но я указал ей на тень, что лежала на стволе дерева. Это было так неестественно, ведь ствол и так находился в тени кроны, а эта тень была внутри тени.
- Что это? – шёпотом спросила Сильвилла.
Я же в полный голос отвечал ей:
- А это тёмный эльф. И не просто тал. И даже не леталат. Но самый настоящий лурдалод.
На лице девушки проступила радость:
- Правда? Это прекрасно. Леармиэль, это означает, что ты достиг своей цели. Ты нашёл своих тёмных сородичей.
Пока она это говорила, тень начала преобразовываться, стремясь стать тёмным эльфом. И мы немного проследили за этим процессом, так что в конце концов повстречались с высоким мужчиной, облачённым в длинный чёрный плащ, который покрывал всё его тело. Даже руки его были облачены в чёрные перчатки. А шею скрывал высокий воротник. Длинные чёрные волосы ниспадали ниже плеч, на белоснежном лице рисовалось безразличие и мрачность. Чёрные зрачки были устремлены на меня, и, шевеля одними лишь губами, он произнёс своим довольно приятным, но лишённым всяких чувств голосом:
- Что ж, дета́ла тебе, светлый брат Леармиэль.
Точнее, нет, голос его не был лишён чувств. Наоборот, он был наполнен. Наполнен тьмой и тенью. Это у людей голоса в большинстве своём пусты, полны безразличия к собеседнику. И даже когда они вкладывают в свои слова какие-то чувства и эмоции, они всё равно остаются пустыми в сравнении с голосами эльфов. Лурдалод ничего не вкладывал в свои слова. Он был холоден и бесчувственен. Однако я ощущал полноту. Я был рад слышать слова настоящего эльфа.
- И тебе феоли́м. Кстати, а кто ты? Эреол или Изаол?
Тот усмехнулся. И хоть губы его не выразили этого, в его глазах на миг проблеснула… Наверное, это можно назвать радость. Однако он её очень быстро скрыл внутри себя:
- Отрадно осознавать, что среди далров ещё помнят имена трёх лурдалодов. Я скажу тебе своё имя, если ты назовёшь третьего из нас.
- Легко. Келериола.
Теперь эср по-настоящему улыбнулся:
- Правильно. Что ж, я – Эреол.
- Что ты здесь делаешь, Эреол?
Тот глянул на Сильвиллу, потом на могилу её матери, потом на меня и, устремившись к месту захоронения мамы моей попутчицы, заговорил:
- Я слышал, как Сильвилла сказал, что ты достиг своей цели и нашёл своих тёмных сородичей, - он встал над могилой, - Клянусь терзаладаром Эсертиола, тебя интересует возвращение нашего тёмного отца.
- Что? Эсертиол вернулся? Это же прекрасно! Я рад за эсров!
Тот окинул нас с Сильвиллой сумрачным взглядом, а после, глянув на могилу, отвечал:
- Тут нечему радоваться, мой брат. Этот Эсертиол – самозванец. В прочем, давайте я расскажу вам всё с самого начала. Эта история будет важна для вас обоих.
Сильвилла вся напряглась от этого. Я почувствовал, как в ней всё взбурлило. Было видно, что она хотела породить целый каскад вопросов и направить их, словно стрелы в этого лурдалода, однако нашла в себе силы, чтобы погасить это возмущение. Наш собеседник это тоже чувствовал, а потому, поняв, что она сумела обуздать своё возмущение, он начал:
«Итак, это свершилось. Последняя капля переполнила чашу гнева. Прозалат встречается с ваши правителем в последний раз, чтобы увидеть его гневное лицо и услышать его гневные слова. По Теоссиру пробежалась дрожь: светлые братья разгневались. Произошло то, чего никак не могло произойти. И вот, Дезелиола объявляет нам, что пора уходить. Кто-то недоумевает, кто-то негодует. Однако нам, лурдалодам, это даже на руку. Новые миры, новые подопытные, новые эксперименты для развития нашей силы. Я, Изаол и Келериола открываем три портала, чтобы эсры как можно быстрее покинули Теоссир. Уверен, далры после нашего ухода именуют этот мир лишь Мордалалью, больше не упоминая его тёмную сторону. Я прав? Мы скитались по всем мирам. Но ты сам понимаешь, Леармиэль: тёмные и при том ещё эльфы пытаются селиться рядом с другими существами. Наши девушки искали новых партнёров для интимных утех, наши талы проникали в дома и обкрадывали их, наши леталаты вели себя высокомерно и нарывались на неприятности. А мы, трое лурдалодов, проводили свои кошмарные эксперименты. Само собой, кто станет терпеть тех, кто себя ведёт таким образом? Одни просили уйти по-хорошему, другие – по-плохому. Никто не хотел принимать такой народ. Мы пытались обосноваться в пустующих мирах. Но одиночество сводило нас с ума. Совращать тёмных эльфов, красть у тёмных эльфов, сражаться с тёмными эльфами, ставить кошмарные эксперименты над тёмными эльфами. Такое быстро надоедает. И несмотря на то, что нам больше никто ничего не запрещал, мы со временем начинали ненавидеть собственное одиночество, а потому просили у прозалата продолжить поиски необходимого для нас места.
Наша управительница согласилась, однако дала всем нам указание, чтобы мы учились сосуществовать с другими народами, учились учитывать их потребности и не быть для них обузой. Мы согласились, и череда межпространственных путешествий продолжилась. И вот, мы приходим сюда. Начало было неплохим. Мы перенимали что-то у местных жителей, они обучались у нас различным уловкам. Им нравились наши девушки, нравилось, что те
