как надо. Конец связи.
«Конец связи. Конец. Конец всему, если быть точным до конца. Точным до конца. Какой ужасный конец…»
Тут Николаша завопил:
– Ма-а-ам! Ванна убегает!
И пришлось вместо переживаний хватать тряпки и спасать мир. Точнее, спасали они с Николашей, потому что Анька елозила пузом по залитому водой линолеуму, визжа от восторга:
– Бассейн! Бассейн!
Глава 33
Зато с утра все было замечательно! Как по заказу установилась прекрасная погода, и не жаркая, и не смурная, а роскошная. Все быстро собрались, да еще с вечера. Раиса выдала Аньке и Николаше по пятнадцать копеек, повязывая косынку, сделала последние распоряжения по хозяйству: сдать, наконец, бутылки, купить батон белого и полбуханки черного, картошки и лука. В общем, все дружно вышли из дома, чинно поприветствовали старую поганку Чарну Моисеевну, причем Анька самым безукоризненным образом спросила ее о здоровье, и та сдержанно ответила, что все хорошо.
Раиса перевела дух. Потому что как-то раз Моисеевна, расчувствовавшись, восхитилась тем, какая внимательная девочка, здоровьем бабушки интересуется, а кристально честная Анька ответила предельно искренне:
– Да мне все равно, какое у вас здоровье, просто так принято.
Как-то все равно придется приучать детей к мысли, что далеко не всегда и не всем надо говорить правду.
…День ожидался спокойный. С самого утра позанимались текучкой, потом было назначено дело о хулиганстве с применением холодного оружия, отложенное ранее из-за неявки участкового, который и протокол составлял, и получил в общей драке по сусалам. Судья, глянув на часы, спросила:
– Выходим, Раиса Романовна?
– Хорошо. – Демидова встала, оправив костюм, надела очки и пошла в зал.
– Встать! Суд идет.
Раиса писала привычно, быстро, без помарок, то, что все равно повторялось из протокола в протокол:
…Председательствующий открывает судебное заседание и объявляет, какое дело подлежит разбирательству…
…Секретарь докладывает о явке…
(А вот и пропащий участковый, как его? Раиса глянула – лейтенант Заверин. Вроде бы знакомая физиономия, наверное, встречались где-то в районе.)
…Свидетелей удаляют из зала судебного заседания…
…Председательствующий устанавливает личность подсудимого.
Судья уже почти привычно, монотонно назвала себя, фамилии заседателей, секретаря, перешла к разъяснению прочих прав – Раиса слушала вполуха, поскольку из раза в раз одно и то же, ничего не меняется, да и не должно меняться. Но тут прозвучало что-то новое. На вопрос, имеются ли у кого-то отводы, отозвался этот самый Заверин. Поднялся и нахально, самым уверенным голосом заявил:
– Заявляю отвод секретарю судебного заседания Демидовой.
Судья по неопытности смешалась, покосилась в сторону стола Раисы, но быстро нашлась:
– Основания.
– На основании того, что в отношении ее решается вопрос о возбуждении уголовного дела по статье сто третьей Уголовного кодекса.
Дальше как будто голову обернули ватным матрасом, оставив на посмешище лишь глаза. Судья побелела, потом покраснела, лихорадочно стала листать кодекс, в котором не было сказано, как действовать в подобной ситуации. Лейтенант, скотина рыжая, постоял, подождал чего-то и, не дождавшись, преспокойно уселся на свое место.
До судьи наконец дошло, что без ее участия само ничего не рассосется, и она, поднявшись со стула, ломким голосом сказала:
– Суд удаляется для рассмотрения ходатайства, – и уплыла в совещательную.
Раиса поняла, что слух вернулся, по тому, что, во-первых, в зале поднялся гул, как в улье, во-вторых, стало слышно характерное позвякивание: судья в панике названивала председателю или кому-то готовому принять решение за тебя. Несмотря на идиотизм ситуации, Раиса чуть не рассмеялась: надо же, как все узнаваемо. Ведь она сама совсем недавно носилась, как курица с отрубленной головой. Теперь она пришла в себя, и никто этого от нее не дождется…
Прошло ужасно много времени, – Раиса глянула на часы и удивилась, что всего-то минуло чуть меньше десяти минут, – и судья вновь предстала строгая, со втянутыми щеками и прямой спиной. И как настоящая иуда в мантии провозгласила перерыв для замены секретаря.
Удар был силен. Раиса, поднявшись, отправилась к выходу, пошла вниз по лестнице, в канцелярию. Снизу по той же лестнице поднимались двое – один старшина и один в обычной одежде, он и спросил:
– Демидова, Раиса Романовна?
– Да. Слушаю вас.
– Пройдемте. Вот повестка.
Повестку она взяла, машинально отметив непривычную форму. «Непривычная, потому что к следователю, – соображала она, – ничего. Сейчас надо прислать кого-то из канцелярии на замену. Ничего. Анюту Николаша приведет и покормит. Он знает…»
В голове завывали черные смерчи, но Раиса с полным спокойствием объяснила:
– Конечно, я готова. Но мне необходимо вызвать из канцелярии кого-то на замену. Видите ли, процесс откладывается второй раз.
– Конечно, мы подождем, – успокоил старшина.
«Подождем» – это означало «будем ходить за вами по пятам». Настя из канцелярии, которая обычно заменяла ее в процессе, лишь мельком глянула на этот эскорт – какая разница, кто там ходит за секретарями. Все вместе вернулись к залу, старшина и товарищ в штатском остались в коридоре, Настя прошла в сам зал, за стол, Раиса – в кабинет за сумкой. Судья с заседателями заняли свои места, в комнате никого не было. Прихватив сумку, Демидова оглянулась – дверь была закрыта. Она быстро схватилась за телефонную трубку, принялась накручивать диск. Но прозвучал лишь один гудок, и товарищ в штатском, помахав шнуром, на котором болталась телефонная вилка, поторопил:
– Гражданка Демидова, нас ждут.
– Я детям позвонить, – нашлась она.
– Они еще в школе.
Раиса переобулась в уличные туфли, взяла сумку, соврала, что готова.
Глава 34
Прибыв в Дзержинский суд, Денискин отправился в канцелярию, предъявил удостоверение, запрос и бумагу, которую капитан цинично назвал сопроводительной к нему. Заведующая уголовной канцелярией (видно, что женщина отзывчивая), выслушала и искренне посочувствовала:
– Ох, вам будет непросто.
– Почему? – с трепетом спросил Андрюха.
– Архивариуса у нас нет, и я вам помочь сейчас не смогу, а судебные дела наши хранятся по годам, в порядке архивных номеров.
– А что, их так много? – пролепетал он. – Мне только за полтора года…
Заведующая глянула на него с состраданием, пригласила с собой, прихватив лампу в картонном цилиндрике. Архив суда был в каких-то подземельях, от ада направо, за глухой дверью без опознавательных табличек. Отворив ее, женщина попросила:
– Тут подождите. – И, сделав несколько шагов в темень, заскрипела, вкручивая лампочку в патрон.
Вспыхнул тусклый свет. Заведующая, закинув длинный шнур на крюк в потолке, сказала:
– Вот.
Денискин ужаснулся. Его знакомство с архивами ограничивалось заведениями, расположенными в поселках, в сельсоветах, ну или библиотеками домовых книг в райцентре. А тут от входа куда-то в темноту уходили бесконечные сварные полки, у которых даже боковые
