было неосознанным, я был растерян и не понимал, что делаю.
— Факт нападения вы не отрицаете?
— Нет. Но у меня не было злого умысла.
Шарль едва слышно фыркнул. Не будь злого умысла — мальчишка бы не напал. Его возвращение должно было обрадовать Пьера, а не спровоцировать нападение. Но желание сохранить власть оказалось сильнее родственных чувств. Но вот являлось ли это желание сиюминутным? Совет собрался именно для того, чтобы это выяснить.
— Вы готовы пройти проверку на подтверждение ваших слов? — осведомился Ляо.
— Я готов, — подтвердил Пьер.
Хавьер Лойтхаи, мастер вмешательства, молча подошел к юноше. Пьер немного напрягся, но не отстранился, когда тот коснулся его виска пальцами и спросил особым голосом:
— Ты планировал убийство Шарля Эйлимхаи?
Ничего. Тишина и пустота. Пьер говорил правду — в его воспоминаниях не нашлось планов по убийству дяди.
Шарль испытал огромное облегчение, осознав, что любимый племянник все же не был пригретой на груди змеей.
А Пьер расслабился, уже увереннее глядя на Лойтхаи.
Тот кивнул и задал второй вопрос:
— Ты желал смерти Шарлю Эйлимхаи?
На этот раз все оказалось иначе. Лойтхаи умели делиться чужими воспоминаниями с окружающими, и потому сейчас каждый из членов совета погрузился в воспоминание Пьера.
Это был день возвращения Шарля. Глазами Пьера он увидел свое появление в кабинете — дверь отрылась, пропуская кадхаи в броне и его спутницу. Какой же измученной выглядела Шайна — а он и не замечал.
При виде дяди, которого он считал погибшим, Пьера — и всех, кто в этот момент наблюдал за его воспоминаниями — охватил целый клубок противоречивых чувств. Изумление, неверие, разочарование, гнев, страх — все это толкнуло его вперед, в стремлении устранить угрозу, одевая в броню.
Но бил Пьер не в полную силу. И первое, что он почувствовал, увидев Шарля, — радость. Мимолетная, утонувшая в других чувствах — но она была. Пьер действительно не желал смерти своему дяде.
И, выныривая из его воспоминаний, Шарль невольно ощутил облегчение. Он боялся узнать, что наследник его ненавидел.
Однако Пьер говорил правду, и преступного умысла у него не было. По крайней мере, в отношении Шарля.
— Почему ты решил убить Шайну Миури? — спросил Шарль.
Хавьер повторил вопрос, и перед советом открылось новое воспоминание.
Пьер ходил из угла в угол, а перед ним сидела в кресле Мари. Она наблюдала за его метаниями, сохраняя спокойствие.
— Почему ты против, Мари? — в голосе Пьера звучало отчаяние. — Ты наконец-то можешь быть свободна!
— Не будь наивным, Пьер. Он меня не отпустит. Получит от этой девицы ребенка и захочет меня вернуть.
— Он оставит тебя в покое, если ты будешь со мной, — возразил Пьер.
— Как будто ты плохо знаешь Шарля! Он всегда добивается того, что хочет, вне зависимости от желаний других. У него будет ребенок, у него буду я, и ему будет плевать на мои или твои желания. И ты лишишься звания наследника. Это будет конец всем надеждам.
В этот момент ее спокойствие дало трещину. Красивое лицо на миг исказила гримаса отчаяния, а в глазах блеснули сердитые слезы.
— И что нам делать? Бежать с Танши? — невесело усмехнулся Пьер.
— Нет, — голос Мари стал непривычно жестким. — Нужно избавиться от его запечатленной до того, как она забеременеет.
— Избавиться?
— Убить ее, — кивнула Мари. — Иначе никак. Только тогда ты останешься наследником. И, когда займешь его место, я смогу уйти от него.
— Убить? — снова переспросил Пьер. — Мари, я обязан ей жизнью!
— Она все равно обречена, — пожала плечами женщина, в которой Шарль совершенно не узнавал свою нежную жену. — Так почему бы ее смерти не принести пользу тебе, а не ему?
— Мари, это невозможно. Я не могу ее убить. И даже если бы решился — Шарль об этом узнает и не простит меня. Да я сам себя не прощу!
— Пьер, — голос Мари стал мягким и нежным. — Я знаю, ты замечательный мужчина, и убийство невинных тебе отвратительно. Но ты и не должен отнимать ее жизнь собственноручно. Какая разница, когда она умрет? Месяцем раньше, месяцем позже. Позволь природе сделать все за тебя. Ей всего лишь нужно оказаться в таком месте, где ее не найдут. Даже Шарль.
— Предлагаешь запереть ее в схроне? — мрачно осведомился Пьер.
— На ее месте я бы предпочла умереть, не дав своему убийце того, что он от меня хочет, — улыбка у Мари была печальной и ласковой.
Пьер долго молчал, сопротивляясь этой идее, но все же кивнул:
— Ты права. Она все равно обречена. Нельзя, чтобы он от ее смерти получил все, а мы — все потеряли. Я сделаю это.
— Это наш единственный шанс, — поддержала его Мари.
Воспоминание оборвалось.
Ошеломленный, Шарль пытался уложить в голове то, свидетелем чего только что стал.
Пьер и Мари… хотели быть вместе? Они считали его бесчувственным эгоистом? Вместо того, чтобы сказать ему правду, предпочли действовать исподтишка? Те, кого он считал своими близкими, кого любил — боялись его?
Шарль обвел взглядом присутствующих. Кто-то смотрел на него сочувствующе, кто-то — неодобрительно, а кто-то — равнодушно. Но все они поняли, что значит та сцена, свидетелями которой они стали.
— Пьер, почему ты не сказал мне, что любишь ее? — тихо спросил Шарль.
— Потому что ни к чему хорошему это бы не привело, — прорычал парень, еще не пришедший в себя после двух полноценных вмешательств подряд. — Тебе никогда не было дела до чувств других!
— Что заставило тебя считать так? — неверяще уставился на него Шарль.
— Все! — заявил Пьер. — Тебя никогда не интересовало мнение окружающих, если речь шла о твоем комфорте!
— И когда же я не интересовался твоим мнением? — он начал злиться.
Весьма неприятно вдруг обнаружить, что тебя считают тираном.
— Никогда! С самого начала — ты забрал меня из дома, даже не спросив, хочу ли я этого!
Шарлю было нечего возразить на это. Решая вопрос с наследником, он действительно не поинтересовался у племянника, хочет ли тот переехать из родного дома в Резиденцию владетеля. Шарль обсудил будущее Пьера с его отцом — и полагал, что этого достаточно.
Десятилетнего тогда еще мальчишку забрали из семьи, лишили друзей и привычного дома, чтобы нагрузить сверх меры обучением тому, что должен знать будущий владетель. Пьер не роптал, прилежно учился и не доставлял дяде хлопот. Он многим пожертвовал, чтобы стать наследником — не удивительно, что его настолько выбила из колеи возможность лишиться этого статуса.
А Шарль этого так и не понял. Воспринимал лояльность Пьера как нечто само собой разумеющееся. И искренне полагал, что племянник целиком
