от правил.
— Здравствуй, Пьер.
— Когда суд?
— Совет соберется через три дня.
— Я не буду возражать против проверки, — заявил Пьер.
— Это сэкономит нам время, — кивнул Шарль.
Чуть помедлив, Пьер произнес:
— Я хотел бы извиниться.
— Извиниться? — переспросил Шарль, тяжелым взглядом смерив племянника.
— Я не хотел твоей смерти.
— Поэтому напал?
— Нет. Мы ведь… уже похоронили тебя. Оплакали и смирились. Я принял наследство… я всю жизнь мечтал возглавить род. И поэтому так остро отреагировал на угрозу лишиться этой возможности. Я не горжусь собой за то, что сделал.
— Пьер, ты бы все равно остался моим наследником, — озвучил очевидное Шарль. — Мой сын наследовал бы тебе. Ты взялся устранять несуществующую угрозу!
— Я… — парень опустил голову, а затем снова посмотрел на дядю, усмехнувшись с горечью, — я не думал об этом. Ни о чем не мог думать, кроме того, что перестану быть твоим наследником. А потом моя мечта сбылась. И вдруг ты вернулся, внезапно, как гром среди ясного неба. Я даже осознать не успел, что произошло. Действовал инстинктивно. Я бы никогда не напал, если бы у меня было время подготовиться к твоему приходу.
— Ты бы спокойно вернул мне власть? — осведомился Шарль.
— Разумеется. Ты ведь глава Рода. Я бы не стал оспаривать это. И я никогда не плел против тебя интриг.
— И твое нападение никак не связано с мыслью, что я лишу тебя наследства за то, что ты обрек на мучительную смерть человека, которому обязан жизнью?
— Я сожалею о том, что сделал. С того момента, как дверь закрылась, отрезая ее от меня. Я думал, что справлюсь с совестью, но так себя и не простил.
— Ты предусмотрел даже совесть, лишив себя возможности открыть дверь, — усмехнулся владетель Эйлимхаи жестко.
— Но она ведь все равно была обречена, — огрызнулся уязвленный Пьер. — Что, по-твоему, долгое умирание в течение нескольких месяцев более гуманно, чем быстрая смерть от жажды?
— Ты сейчас сравниваешь мучительную смерть от жажды с естественным процессом вынашивания? — осведомился Шарль.
— Какое лицемерие, — скривился парень. — Результат один, просто в разных интересах. Не тебе судить меня за это.
— Верно. Судить тебя будет Совет.
— А тебя? Не будет судить за такое же намерение? Ах, да, кадхаи имеют право распоряжаться жизнью своей запечатленной.
— Вот именно, — холодно ответил Шарль. — И у тебя не было прав распоряжаться жизнью чужой запечатленной. Но судить тебя будут не за это. Ты предал суть кадхаи, пытаясь убить ту, кому обязан жизнью.
— Я сожалею об этом.
— Не вижу раскаяния, — бросил Шарль и ушел, прерывая мучительный разговор.
Пьеру тоже удалось задеть его. Шарль так легко обрек Шайну на смерть. Ту единственную, кто могла подарить ему сына. Не попытавшись узнать поближе или найти иные пути решения той проблемы, которую придумал сам. Отмахнулся от подарка судьбы, не считая ее жизнь чем-то важным.
Шарль тоже винил себя. Но у него был шанс все исправить.
Отсутствие Шайны в резиденции стало для него неприятным сюрпризом. Он был уверен, что она останется в его доме, и то, что она поторопилась сбежать при первом же удобном случае, было плохим знаком.
Впрочем, на этот раз в бегство она не ударилась и просто вернулась в гостиницу.
Это не сильно меняло планы Шарля, но грозило все усложнить. Впрочем, вопреки его опасениям, Шайна довольно быстро согласилась на свидание.
Шарль и сам не ожидал от себя, что будет волноваться перед совместным ужином. Возможно, сказывалось долгое отсутствие практики.
Но само свидание прошло великолепно. Шайна была прекрасной собеседницей, обворожительной в своей прямоте. Она забавно танцевала и не боялась быть откровенной, и Шарль сам не понял, в какой момент оказался всем этим очарован.
При том, что ему удавалось держать влечение к ней под контролем. Это было сложно — но он сам виноват, что бездарно потратил столько времени, уверенный, что никуда она от него не денется. Времени, когда он мог сблизиться с девушкой. И, наверстывая упущенное, ему нельзя пугать ее своим напором.
Шарль не упускал возможности позвать ее на очередное свидание и сожалел лишь о том, что не может проводить с ней больше времени. Увы, он не мог бросить все дела и заниматься лишь своей личной жизнью.
Он не зря полагал, что Пьеру еще рано доверять управление родом. За месяц импульсивный мальчишка не успел наломать дров, но ряд принятых им решений теперь стоил Шарлю головной боли. Исправлять то, что натворил Пьер просто по недостатку опыта, было не столько сложно, сколько кропотливо. Ведь упускал наследник мелочи, еще не понимая, как они могут влиять на важные дела.
Но в целом Пьер справлялся, и от того Шарлю становилось тошно. Наследника он себе подготовил хорошего — жаль, воспитать из него порядочного кадхаи не получилось.
До самого совета Шарль больше не навещал племянника. Он не думал, что услышит от него что-то новое, а потому не считал необходимым проверять, не раскаялся ли Пьер в содеянном. Шарль не хотел тратить нервы на встречи с бывшим наследником. Несмотря на то, что Пьер отрицал умысел и был готов к сотрудничеству, уверенности, что он действительно не планировал убийство, Шарль не испытывал. А потому он ожидал собрания Совета с нетерпением и опаской.
Шарль вовсе не желал племяннику смерти. И он не стал больше уговаривать Шайну обвинить Пьера.
Каждый внеочередной совет проходил на территории того, кто его созывал. И не выдвигал особых требований к приему высоких гостей. Но все же считалось хорошим тоном организовать торжественную встречу и комфортное размещение гостей. Поэтому владетели предпочитали решать большинство вопросов на расстоянии — просто, чтобы сэкономить время. Но, разумеется, суд провести можно только очно. Поэтому Шарлю потребовалось столько времени, чтобы собрать коллег.
Перед владетелями Пьер никак не демонстрировал вину. Он высоко держал голову, расправив плечи — это было просто, ведь Шарль предпочел не использовать кандалы. Он считал, что Пьеру некуда бежать, а пытаться напасть на владетелей — чистое безумие. Безумцем Пьер не был.
И у него имелся шанс на снисхождение.
Вид племянника почему-то немного успокоил Шарля. Слишком уверенный для того, кто действительно виновен. При том, что обмануть проверку невозможно.
Слово взял Ляо Ривенхаи, по праву старшинства. С неодобрением глядя на Пьера, он заговорил:
— Пьер Эйлимхаи. Глава твоего рода обвиняет тебя в покушении на его жизнь. Ты заманил его в ловушку, а когда он выбрался из нее, попытался его убить. Есть ли тебе что сказать в свое оправдание?
— Я не планировал покушение, — твердо ответил он. — И не готовил ловушку. Нападение
