И уже распорядился проанализировать деятельность всех членов дипломатического корпуса, включая военных атташе. И именно Яковлев первым мне тоже пришел на ум. И, кстати, Владимир Тимофеевич, благодаря вашим рассказам о новых анекдотах. Пожалуй, бывший исполняющий обязанности начальника отдела пропаганды — единственный, кто может вот так системно запустить дискредитацию первого лица в государстве. Но вернемся к нашей задаче. Лесков. Кстати, его оперативный псевдоним — Мессинг…
— Очень символично для гипнотизера, — Андропов хмыкнул. Он знал Вольфа Мессинга лично и даже общался с ним.
— И что вы предлагаете, Вадим Николаевич?
— Я предлагаю ловить на живца. Потому что, когда нет улик, то брать необходимо с поличным.
В этот момент Удилов в упор посмотрел на меня. Кажется, я уже знаю, кто будет этим живцом. К бабке не ходи — я!
Глава 19
— Итак, — продолжал Удилов, — я предполагаю, что предотвращенный нами пожар в гостинице «Россия» — это только начало череды терактов, направленных на срыв Олимпиады-80. Предлагаю во избежание проблем, выслать из столицы всех, кто вызывает хоть малейшее подозрение. Это первое. Лесков и его масонский руководитель будут бить непосредственно в окружение товарища Брежнева — это второе. И особое внимание стоит уделить дочери Брежнева — Галине Леонидовне. Это наше слабое место.
— Тот, кто нам мешает, нам же и поможет, — пробормотал я.
— Не понял? — переспросил Андропов.
— «Кавказская пленница», цитата товарища Саахова, — Рябенко усмехнулся, ответив вместо меня Андропову.
— Не очень удачное место вы выбрали для шуток, товарищ полковник, — Юрий Владимирович даже не попытался улыбнуться, — но как точно подметили!
— Да, абсолютно точно. И в группу риска у нас попадают именно прикрепленные. То есть подполковник Солдатов, подполковник Григорьев и полковник Медведев. Причем, Владимир Тимофеевич, будь я заговорщиком, сделал бы ставку на вас. В последнее время Леонид Ильич выделяет вас, и это всем известно. Вы чаще других бываете рядом с Генсеком в неформальной обстановке — по моим сведениям, у вас сложились доверительные отношения. Не зря вас называют «человеком за спиной».
— И тенью Генсека, — добавил Рябенко. — Недавно, кстати, слышал от Кунаева.
— Все трое будут под наблюдением двадцать четыре часа в сутки. Распорядитесь, — приказал Андропов, а Рябенко взял под козырек. — Семьи взять под охрану, но незаметно. Проследить все бытовые контакты, но этим наша наружка займется. Скоро состоится поездка Леонида Ильича по Сибири. А до нее будет официальный визит во Францию. Думаю, что Лесков проявится во время одного из мероприятий. И, Владимир Тимофеевич, пожалуйста, будьте предельно осторожны!
Андропов изобразил заботу, но в мыслях его я прочитал, что она была не слишком искренняя. Но он все-таки председатель КГБ, а работа есть работа.
Из кабинета Андропова мы с Рябенко выходили молча. Удилов остался для личной беседы с Юрием Владимировичем, и я подозревал, что темой этой беседы будет в том числе и моя персона.
В приемной было пусто, Иванов куда-то отлучился. Прикрепленные Андропова — два подполковника в штатском — сидели в дальнем углу приемной и, казалось, не обращали на нас внимания.
Рябенко придержал меня за локоть.
— Володя, я понимаю, что твои способности предполагают более серьезную должность, — генерал не стал заходить издалека, сразу начав с волнующей его темы. — И понимаю это не только я. Как я уже говорил, Удилов пытался добиться твоего перевода в свой центр. Но он опоздал — я успел раньше него поговорить с Леонидом Ильичом. Однако я не хочу тормозить твою карьеру, поэтому спрошу прямо: сам-то ты чего хочешь?
Я посмотрел Рябенко прямо в глаза.
— Александр Яковлевич, я отвечу так: сейчас главное — не допустить, чтобы что-то случилось с Леонидом Ильичом. И потому мое место рядом с ним.
— Спасибо, Володя! — Рябенко искренне обрадовался и пожал мне руку. — Спасибо, родной!
Александр Яковлевич хотел еще что-то сказать, но не успел. Дверь распахнулась и в приемную влетел незнакомый мне генерал при полном параде — с иконостасом орденов на груди, в папахе, в распахнутой шинели и сапогах. Он пронесся мимо нас и пинком открыл дверь в кабинет Андропова. Точнее — попытался открыть, не сообразив, что дверь надо тянуть на себя. Зло зыркнув на нас с Рябенко, он рванул ручку и влетел в кабинет. Дверь со стуком захлопнулась за ним.
Из-за двери послышался крик, похожий на рев раненого вепря.
Мы с генералом Рябенко переглянулись.
— Федорчук, начальник КГБ УССР, собственной персоной пожаловал, — пояснил мне генерал. Кажется, он не был так же, как я, ошарашен бесцеремонным поведением гостя. — Быстро же он из Киева добрался. Но зря он так, с пинка, двери к Юрию Владимировичу открывает. Тем более, учитывая последнюю информацию. Я как-то помню, присутствовал на коллегии КГБ УССР. Федорчук там показал себя во всей красе. Орал, топал ногами, людей за людей не считал, унижал каждым словом. Бросил на пол папку с отчетами, которые ему принесли и приказал полковнику Щербаку поднять их. Фактически, поклониться.
— А Щербак что?
— А Щербак сказал: вы, мол, раскидали — вы и поднимайте. После этого его уволили из органов. Впрочем, Федорчук всегда был самодуром, но чтобы опуститься до заговора, тут я даже не знаю. С одной стороны дурак дураком, но с другой… У него есть удивительная способность: мгновенно выхватывает суть любого документа или события. Вряд ли им кто-то манипулирует. Если он ввязался в заговор Яковлева, то только по собственному желанию и доброй воле. Скорее всего, сыграли какие-то старые обиды и. возможно, жажда власти.
— Кажется, обстановка накаляется, — я кивнул на приоткрытую дверь.
Шум в кабинете Андропова усилился.
— Александр Яковлевич, понимаю, мне не по рангу, но может давайте вернемся? Не кончится это добром.
Рябенко кивнул, соглашаясь. Подозвал прикрепленного к Андропову телохранителя. Тот подошел, встал у двери.
— Юрий Владимирович не разрешает входить, когда идут серьезные разговоры, — сообщил он.
— Какой-то там очень уж серьезный разговор. Думаю, мы войдем, но ты будь начеку, — сказал Рябенко.
Телохранитель кивнул и замер, прислонившись к дверному косяку.
Когда мы вошли, Федорчук уже скинул шинель на стул, бросил на стол папаху и теперь стоял, упираясь ладонями в столешницу. Высокий и грузный, он нависал над Андроповым и Удиловым этакой глыбой. Андропов и сам был не маленького роста — почти на голову выше всего Политбюро, но рядом
