большей части Европы было нонсенсом, так как практически повсюду женщины были исключены из дискурса мужской чести. Их не вызывали на поединок, равно как и не принимали вызовы от них. 23 июля 1888 года в Саламанке, на площади Пуэрта-де-Самора, проходил длинный и молчаливый поединок на навахах между плотником и женщиной «de vida airada» — «блатной». Видимо, дама владела навахой не хуже своего противника, так как оба получили ранения разной степени тяжести3.
Рис. 48. Женщина с навахой. Испанская карикатура, 1870 г.
Рис. 49. Цыганка дерётся в поединке на навахах, 1861 г.
_______
1. Xavier Torrebadella Flix. Gimnastica у education fi'sica en lasociedad espanola de la primera mitad del siglo XIX. Lleida: Universitat de Lleida, 2013. - P. 79.
2. El pueblo periodico imparcial, Iiterario у de intereses generales Ano I Numero 28 — 1892 agosto 2. - P. 3.
3. La Cronica: diariode noticiasy anuncios. Ano IV Numero 942 — 1888 julio 26. - P-6.
13
Пистолеты в Испании простонародьем использовались редко, так как их изготовление и ношение было запрещено ещё в 1558 году указом Филиппа Второго. За два последующих века особой либерализации законодательства не произошло, и единственным послаблением стал указ Карлоса III от 1761 года, разрешивший ношение седельного пистолета. Но лишь открыто, в кобуре и только представителям нобилитета1.
Ну и второй фактор — дороговизна огнестрельного оружия, а следовательно, его относительная недоступность для выходцев из низших классов, В результате пистолет испанским задирам заменила navaja de muelles — наваха с храповым механизмом, или, как его иногда еще называли, саrrаса (трещотка). Нередко подобный тип навахи ассоциировался у испанцев с пистолетом или револьвером, и ® вали, а «взводили» Так, по замечанию Форда, щелчки, производимые механизмом фиксатора при открывании ножа, были так же приятны уху испанца, как англичанину звук взводимого пистолетного курка. Некий иностранец, в 1839 году подвергшийся в Мадриде ограблению уличными налетчиками, вспомнил, как он услышал за спиной три щелчка и сразу понял, что это был звук открываемой навахи3.
Кристофер Харви, брат британского посла в Испании Уильяма Харви, писал в 1759 году: «Что касается карманных пистолетов, вы столкнулись бы с множеством проблем, будь они у вас найдены в Испнии. Также запрещены и седельные пистолеты, хотя можно получить разрешение на их ношение. В то время как все остальные полностью запрещены законом. Но что хорошо: каждый может иметь ружья и другое длинноствольное оружие, как и любой тип холодного оружия за исключением длинных остроконечных ножей, запрет на которые настолько строг, что, если их обнаружат у обычного человека, он немедленно будет отправлен рабом на галеры в Сеуту или в какое-либо другое место»4.
Однако законодательные ограничения и цена были далеко не единственными причинами отказа от использования огнестрельного оружия. Ещё одним немаловажным фактором был мачизм. Низшие классы Испании и её колоний, где доминировал испанский культ мужества, — Италии и стран Латинской Америки — презирали пистолеты и считали, что огнестрельным оружием пользуются только трусы, которым недостаёт твёрдости «cojones» вспороть человеку брюхо ножом. Как гласила арагонская пословица: «Для разговора гораздо лучше наваха — она всегда найдёт, кого ей надо». Объясняли арагонцы это тем, что подло застрелить человека можно и издали, а вот для удара ножом нужно иметь смелость смотреть в глаза противнику5. Потомственный гаучо, писатель Хорхе Луис Борхес также считал клинок символом отваги в отличие от огнестрельного оружия, требующего не храбрости, а всего лишь меткости, и полагал, что Мильтон в «Потерянном рае» не случайно приписывал изобретение пушки дьяволу6.
Но подобное презрительное отношение людей с ножами к пистолетам продлилось лишь до определённого момента. Ближе к концу XIX века их система моральных и нравственных ценностей, а также трактовка кодекса чести претерпели драматические изменения, и даже самые ортодоксальные законники стали значительно рациональней смотреть на вещи. А вскоре, на переломе веков, в поединках появились новшества, совершенно недопустимые ещё сто лет назад.
Рис. 50. Замок альбасетской навахи с трещоткой-карракой, 1863 г.
Вечером 17 марта 1911 года в севильском квартале Триана в поединке встретились два бандита, известных под кличками Nino Jerezano. Во время схватки Хересано нанёс своему сопернику смертельный удар ножом. Тяжело раненный Ниньо, забыв о старинном кодексе чести, достал револьвер и погнался за противником, но упал мёртвым раньше, чем настиг его7.
Рис. 51. М. Пиколо и Лопес (1855–1912). Дуэль (фрагмент).
Надо заметить, что преимущество ранних однозарядных кремнёвых пистолетов перед ножом было весьма условным и относительным. Порох отсыревал, пистолеты давали осечки.
Да и после первого выстрела в пылу рукопашной схватки не оставалось времени на перезарядку, и массивные дульнозарядные пистолеты с окованной медью рукояткой часто использовали в качестве дубинки. Но, как показывает статистика дуэлей второй половины — конца XIX века, даже более совершенное многозарядное оружие, такое как револьверы, не давало своим владельцам абсолютно никаких гарантий. Как мы видим из уголовных дел и протоколов вскрытий, нередко случалось, что точные удары ножа оказывались более эффективными, чем огнестрельные ранения. Не зря мексиканцы были твёрдо убеждены, что лучше встретиться с человеком, вооружённым пистолетом, чем с опытным ножевым бойцом, поднаторевшим в хитроумных уловках8.
Рис. 52. Уличная ссора в Мадриде — навахи против пистолета, 1838 г.
Рис. 53. Ф. И. Кампос. Поединок в таверне — нож против револьвера, 1930-е гг.
Так, например, 6 ноября 1870 года в городке Рафельгуараф в Валенсии Хосе Ромеро и Понс и Хосе Сориано поссорились и вызывали друг друга на поединок. Вызов был принят, и они вышли на улицу. Хитроумный Сориано достал револьвер, но не успел им воспользоваться, как получил пять смертельных ударов навахой Понса9. А весной 1855 года мужчина по имени Фостер был убит в поединке мексиканцем. Они поссорились, и, хотя Фостер успел выстрелить в мексиканца из пистолета, тот мгновенно ринулся на стрелка и убил его ударом ножа10.
Насколько незначительным могло быть преимущество ранних револьверов перед ножом, доказывает поединок, имевший место в ноябре 1861 года. Один из дуэлянтов был вооружён пятизарядным капсюльным револьвером Адамса образца 1851 года, а его соперник — «страшным сицилийским ножом». В результате недолгой схватки владелец ножа получил пулевые ранения в лицо под левым глазом и в плечо, а
