принести любую клятву.
— Юра, ты…, а как же… — только и смогла выдавить я.
— Но так же нельзя, Уля, — сказал он, обращаясь ко мне. — Отец умом тронулся. Как можно было похоронить живую дочь! Я больше не могу потворствовать его безумию. Не хочу. У батюшки стало на одного сына меньше.
— Полагаю, после вашего, Ульяна Алексеевна, бракосочетания, отец явится к вам, как ни в чем не бывало. И прощения не попросит. Зато напомнит вам о дочернем долге, — вмешался Платон Анатольевич. — Знаю я таких!
— Моего… бракосочетания? — отчего-то испугалась я.
— Вы же невеста княжича Юрьевского? Того, кто Владияр.
— Княжича Юрьевского? — переспросил Юрий. — Того, что бастард Великого Князя? Герой?
— Того самого, — не без удовольствия ответил Платон Анатольевич.
А я подумала о том, что Юра приехал сам, по своей воле, и из-за меня. Не знал он, кто мне покровительствует. Это, безусловно, мелочь, но приятная.
— Он отец Мити? — спросил Юра без обиняков.
И я кивнула, подтверждая его догадку.
— Не говори отцу, — попросила я Юру. — Платон Анатольевич, можно сделать так, чтобы отца не привлекли за ложь? Он там… долго ни о чем не узнает. Не хочу, чтобы он появлялся в доме Яра.
— Дело не передано в суд, — ответил Платон Анатольевич. — Поэтому возможно все.
Все, кроме моего немедленного освобождения. Из-за бумажной волокиты освободили меня лишь на следующий день. Вместе с Платоном Анатольевичем забирать меня из тюрьмы пришел и Юрий.
— Я могу препоручить вам сестру? — спросил Платон Анатольевич у брата. — Нужно проводить ее к Юрьевским, вот адрес. Я понадеялся на помощника, но он заболел. А у меня через полчаса важное заседание в суде.
— Разумеется, — ответил ему Юра.
Он кликнул извозчика и помог мне сесть в пролетку. Но я думала о том, что к Юрьевским мне ехать нельзя. Я очень хотела быстрее обнять Митю и Яра, но я же из тюрьмы. Я грязная. И, возможно, успела подцепить вшей. Но тогда куда? В бани? Нет чистой одежды. От моей, пролежавшей в кладовой, нестерпимо воняло нафталином.
— Юра, прости, ты при деньгах?
— Есть немного, — ответил он.
— Хватит на платье? Я отдам, у меня есть. Не хочу, чтобы Митя видел меня такой. Я куплю новую одежду и схожу в баню.
— Я могу снять тебе номер в гостинице, где остановился, — сказал Юра. — Там есть горячая вода и ванна.
— Замечательно. Если это тебя не затруднит. И, Юра… — Я взяла его за руку. — Спасибо.
— Не благодари, — произнес он грустно. — Я должен был сразу так поступить. Но я трус. Мама одна не испугалась. Я рад, что она поддерживала тебя.
— Не вини себя, — ответила я. — В конце концов, именно ты мне помог.
Волосы я тщательно вымыла дегтярным мылом. И только потом прополоскала травяным отваром. Это Княжна посоветовала, на всякий случай. На прощание я сказала ей, что я ее должница.
— Нет. — Княжна отрицательно качнула головой. — Не скрою, я на это надеялась, когда впервые тебя увидела. Думала, спасу барышню, и в благодарность за мое покровительство она что-нибудь для меня сделает. Сразу же заметно, ты из благородных. Но потом я узнала твою историю. Нет, Уля, ты мне ничего не должна. И за еду спасибо, и за доброе отношение. Лучше забудь обо мне, не нужны тебе подруги с каторги.
Я собиралась набраться смелости и попросить Яра ей помочь. Да, она убила, но ведь насильника. Пусть ее нельзя освободить, оправдать, но как-то смягчить наказание, наверняка, можно.
Гостиница, где остановился Юра, располагалась недалеко от дома Юрьевских, и идти туда мы решили пешком. Я торопилась, поэтому не заметила горничную Марьяны, буквально в квартале от дома. Она первая меня окликнула.
— Ой, Ульяна Алексеевна! Вы? Вы к нам?
— К хозяевам, — поправила я ее.
— А Владияр Николаевич уехал. С Митей, — сообщила она. — И Афанасий с ними.
Я взглянула на Юру.
— Я знаю, где они, — сказала я. — Ехать придется на поезде. Это в пригороде. Я боюсь, но ты же со мной?
Уехать Яр мог только на дачу в Малаховку. Всю дорогу я крепко держала Юру за руку, словно это могло помочь, если бы вновь случилось крушение. А потом всю дорогу до дачи бежала знакомыми улочками. Юра едва за мной поспевал.
Дача была закрыта. Калитку я отворила, она запиралась на крючок. Но дом — заперт. И никаких признаков того, что там кто-то есть.
Я так отчаянно стучала в дверь, что на шум выглянула соседка.
— А, Ульяна, ты, — узнала меня она. — Так Владияр Николаевич уехали. Не знаю, куда. Афанасий тут был, собирал вещи. Сказал, вроде за границу.
Уехал. За границу. И Митя с ним. Я уверена, что Яр взял сына с собой. И что же… мое освобождение… последний подарок? Благодарность за сына?
Я без сил опустилась на крыльцо и заплакала.
Глава 40
— Ну, ну… Не надо сырость разводить.
Неумелая попытка утешить лишь сильнее погрузила меня в отчаяние.
— Уля, перестань, — попросил Юра, тыча мне под нос свой платок. — Это какое-то недоразумение, я уверен. Платон Анатольевич велел сопроводить тебя до дома Юрьевских, а не убираться на все четыре стороны. Мы совершенно зря сюда поехали. И эта девушка, что мы встретили…
— Горничная, — подсказала я, вытирая слезы его платком.
— Горничная, — повторил Юра. — Она могла напутать. Тебе надо вернуться, поговорить с… э-э-э…
— Вот именно, что «э-э-э», — вздохнула я. — Я им никто. А ты с ними познакомился?
— Нет, меня не представляли, — ответил он. — А идти самому… как-то неловко. К тому же, Платон Анатольевич обмолвился, когда просил за тобой присмотреть, что у Юрьевских какие-то трудности. Кажется, дети заболели.
— Дети? — встрепенулась я. — Почему ты сразу не сказал?
— Да как-то… к слову не пришлось, — развел руками Юра. — Так вот, отсюда твой… кхм… муж уехал, но не из Москвы.
— Он мне не муж.
— Это же ненадолго?
— Ох, Юра! — воскликнула я, поднимаясь со ступеньки крыльца. — Это меня совершенно не волнует. Муж или нет,
