в окно на пыльную дорогу, ведущую от поместья на холмы.
— О младом вдольском князе Иване Левецком, бессовестно не ответившем на твое… третье?... приглашение.
Лиза сбросила маску томности, в сердцах смяла пригласительную карточку Абрамцевых, дорогую, с золотым тиснением и вензелями. Бросила ее на пол. И после посмотрела с сожалением – денег на новые приглашения уже не было. И в этом была вся Лиза – гнев временами затмевал практичность и благоразумие.
Напоминание о неподвластности собственного характера еще больше разозлила Лизоньку и она направила свой гнев на господина Левецкого.
— Каков невежа, а! А еще князь! Так презреть внимание местного общества! И с кем он кроме нас и Лопушкиных планирует тут общаться? После этакой игнорации никто с ним и не заговорит даже! Прибыть тайком, с визитами соседей не объехать… Если бы не фон Лингены, я бы до сих пор не узнала, что наследник вернулся на родовые земли!
— Может, он вообще ни с кем тут общаться не собирается? Распоряжения отдаст – и в Петроград.
— Ну знаешь! Долг любого вдольского аристократа – быть в связи со своим народом. И исполнять приличествующий этикет!
— Этикету Левецкий не соблюдает, эт да, — усмехнулся Сергей. — Это я о нем слышал. Эт с ним бывает. Так ему можно-с, он вдольского рода, с Великой княгиней в родстве. Батюшка его в Совете заседали-с, пока живы были...
— Что еще о нем знаешь? — жадно спросила Лиза, пересев на диван к брату. — И чего молчал-то? Я тут бегаю, сплетни собираю, а ты, значит, в курсе?
— То, что я знаю, тебя ничем не порадует, — Сергей сел и с зевком отбросил книгу на софу. — Впрочем, слушай.
***
— Иван Леонидович молод, хорошо собой, потому избалован вниманием дам. Однако балов и вечеринок сей господин не посещают, много по заграницам разъезжают, нашей светской жизни сторонятся. Родители князя погибли во время крестьянских бунтов. Имеется сестра. Великая княгиня, говорят, прочит Левецкому в жены фрейлину Ягумскую. Так что ловить тут тебе, сестренка, нечего. Еще слухи ходят, связан он с Тайной Магической Инспекцией, но, думаю, это враки, — неуверенно добавил Сергей.
— Откуда ты столько знаешь о Левецком? — изумилась Лиза.
— Один друг рассказывал, — уклончиво пояснил брат. — Он принадлежит к обществу… так, к собраньицу небольшому… по интересам, так в нем князем интересовались… немного.
Но Лизонька не дослушала, взвилась с места, и голос ее донесся уже из библиотеки:
— Серж, а где наш альбом с бала в Новгородском Кремле с позапрошлого года?
— Понятия не имею, — ворчливо отозвался брат. — Так ты еще и альбом с собой притащила?
— А как же! Должна же я иногда смотреть… вспоминать свой триумф… плакать украдкой… лица соперниц изучать… Ага! Вот и Ягумская!
Лиза еще немного пошуршала в библиотеке и вернулась в гостиную с видом победительницы:
— Ягумская – тощая жердь! Я гораздо ее красивее!
— Но ты не фрейлина со ста тысячами рублей годового доходу и титулом.
— Но и не мещанка какая-нибудь! Титул! — Лиза фыркнула. — Что сейчас решает титул?
— Всё! Так же, как и прежде, — брат поморщился и с пафосом продолжил, словно зачитывая строки из памфлета. — И не только в России, а и в просвещенных Европах. Так называемые революционные силы Русь Вдольную не только из тьмы не вытянули, но еще и глубже в болото затолкали. А ведь с первого взгляда ясно было – не готова Россия-матушка.
— Ой, только не надо про политику! — Лизонька дурашливо прикрыла уши ладошками. — Не могу слышать твоих агитаций! Это тетушка еще не знает, что ты политикой увлекся. Иначе вышвырнула бы тебя вон.
— Не сомневаюсь. По пяти раз на дню вспоминает, как бунтовщики у нее сарай с яблоками дотла сожгли.
— А ты с ней не спорь! Не зли ее! Нам больше деваться некуда! И про игры свои политические забудь! Не в том мы положении.
— Знаю, — буркнул Сергей. — Однако существенно исправить сие положение посредством господина Левецкого не особо рассчитывай. Если господин Левецкий с головой дружит, осядет при дворе.
— Посмотрим. Князь тоже мужчина. Ты же сам знаешь, Сереженька, страсть не в голове рождается, иначе все высокородные женились бы на равных. Наука статистика другие цифры приводит. Мне бы только князя к себе заманить. Ну помоги, братец! Сделай что-нибудь! Съезди к Левецкому с визитом, что ли!
— Повременю, — проворчал Сергей, возвратившись к книге. — Мне этот тип заочно не нравится, а коли он сотрудник Избы(*), даже руки ему не gодам. А ты езжай в Петербург… или в Великий, если так князя хочется.
(*альтерн. - разговорное прозвище Тайной Инспекции)
— Ага! В позапрошлогодних туалетах щеголять. Да и что я там смогу, на чужом поле? В содержанки не пойду! — Лизонька насупилась. — Левецкий – мой последний шанс.
— Мне твоя затея не нравится, — Сергей вздохнул и вытянулся на диване. — Милое общество одиноких дам до сегодняшнего дня меня вполне устраивало. Было тихо и скучно, фроляйн фон Линген разливала чай, мадам Лопушкина приносила печенье, Мэри Лопушкина, правда, иногда пела, но ради пирогов их кухарки я готов был терпеть. И вот тебе, здрасьте!
— Мы бедны, — наклонившись к брату, жестко напомнила ему Лиза. — Разорены. Ты должен помочь мне… выбраться из жалкого положения.
— Ладно, ладно! Что-нибудь придумаю, — помрачневший Сергей вдруг оживился: — Вспомнил, что забыл рассказать. Утром, когда ты гуляла, заезжала Мрачная дама.
— Маргарита Романовна? — нахмурилась Лиза. — Без предупреждения?
— Да, на нее не похоже, но и повод был. Вот, держи сенсацию: в «Тонкие осинки» приезжает наследница. Молодая. Зовут Марией. Вроде дочь сына покойной Татьяны Варфоломеевны.
— У Осининых есть сын?
— Был. Сгинул. Подробностей не знаю. Мрачная дама так и выразилась: «сгинул». Семья долго искала эту самую Марию, а потом еще и уговаривала приехать. Вот, их поверенный телеграммой сообщил, что уговорил.
— Уговаривали, значит, она богата? — задумчиво предположила Лиза.
— Не угадала. Она учительница. Живет в Великом, причислена к мещанам.
— Молода?
— Лет двадцать. Про внешность не спрашивай. Дурна ли, хороша ли, Осинина не упоминала. Мадам просила всячески гостью