Почему-то мне кажется, что у ярости женское лицо.
«Уничтожу!»
— Саньфэн! Открой глаза, — приказывает новый голос, и я настолько привык слушаться его, что не могу не подчиниться и в этот раз.
Я с недоумением смотрю на склонившегося учителя. За его спиной прижимает ладонь к расцарапанной щеке Линг — его взгляд, когда он косится на меня, отнюдь не дружелюбный. Это я его так? Похоже, судя по тому, что Яньлинь и Минджу тоже смотрят на меня с опаской. А чуть дальше толпятся и перешептываются младшие ученики — им любопытно.
— Что случилось?
— Ты уснул и никак не хотел просыпаться.
Учитель помогает мне встать, поднимает и отряхивает верхнюю накидку, на которой я, оказывается, лежал.
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно…
Холодно. Будто осколок льда остался внутри. И что-то не так. Что-то изменилось. Поле фохата вокруг… Оно непривычно тяжелое, плотное, точно бинфэнь [желе], и сосуд, вычерпанный до дна во время тренировки, снова полон.
— Источник возмущения где-то у Пещер Эха. Это земли Лозы, — замечает старейшина Юи. Она тоже встревожена, смотрит на младших учеников. — Проверим или…
— С нами дети, — возражает учитель Лучань. — Думаю, лучше вернуться в Дом.
Старейшина кивает, соглашаясь… А мгновение спустя поминает демонов и бросается к лесу на противоположном конце долины. Ее бег похож на бег милу [оленя], уходящего от охотников — красив и тревожен.
Между деревьев показывается человек. Мастер Энлэй?
С ним что-то не так, но расстояние слишком велико, и я не могу понять. Он пьян? Болен? Мастер цепляется за ствол, смотрит вглубь леса. Делает несколько заплетающихся шагов. Падает. Не шевелится.
— Саньфэн, Линг, уведите младших учеников, — в голосе учителя Лучаня звучит незнакомое мне доселе напряжение, рождая внутри безотчетную тревогу. — Немедленно! Уходите! Все!
Наставник устремляется следом за старейшиной Юи. Он летит над землей, едва касаясь травы, и напоминает большого белого журавля.
На опушке появляются трое. Лоза? Что они тут делают⁈ Долина Семи Чаш — наша территория!
Один из чужаков склоняется над неподвижным мастером Энлэем. Двое других ждут, и лозы хищными змеями оплетают их руки, подрагивают, готовые ринуться в бой. Они не беседовать пришли. И старейшина Юи не тратит на них слова.
Долина погружается в хаос.
Мы бежим.
За спиной, подгоняя, дрожит и трескается земля. Дробится камень. Свистят лозы, сплетаясь в травяных драконов. Режут воздух копья шипов.
Широкая тропа, петляя по склону, взбирается к перевалу, за которым в трех десятках ли [пятнадцати километрах] деревня, где мы останавливались на ночлег. Там сейчас должны находиться мастер Ляо и старейшина Цинь.
Вокруг рассерженно гудят пчелы, вьюнок цепляется за ноги — природа чувствует нарушение баланса и отзывается на него. Мы с Лингом, Минджу и Яньлинь словно пастушьи псы, которые гонят отару овец. Младшие ученики быстро растягиваются в цепь: надо следить, чтобы никто не отстал и не потерялся.
Минджу оглядывается на меня, молча спрашивая одобрения, я киваю, и она убегает вперед. В скорости, а главное, выносливости с ней не сравниться ни мне, ни Лингу. Минджу доберется до деревни и приведет подмогу.
Нужно только продержаться.
Двое против троих? Ха! Эти лозы не догадываются, с кем связались! Учитель, несмотря на молодость (что такое сорок лет для заклинателя⁈), по праву входит в пятерку сильнейших в нашем Доме. А старейшина Юи страшна в гневе: даже глава опасается связываться с единственной дочерью, когда та не в настроении.
Учитель и старейшина Юи непременно справятся — тщетно успокаиваю себя я. Хоть мне и стыдно за недоверие к наставнику, но полностью избавиться от грызущего душу червячка сомнений не выходит. Двое против троих — это, как ни считай, двое против троих.
А если лоз не трое, а больше?..
Я невольно замедляю шаг, оборачиваюсь, прислушиваясь к лживому эху. Оно мечется испуганной птицей между горных склонов, донося слабые отголоски того, что происходит сейчас в долине.
Бой еще продолжается.
Бой мастеров! И ученикам, даже старшим, делать там нечего. Но я же могу хоть чем-то…
Сюли спотыкается и падает, всхлипывает — от боли в разбитых коленках и страха, что ее бросят. Син тоже на пределе. Да и не только они: если один откажется бежать, за ним захнычут и остальные.
— Держитесь за меня, — девчонки повисают на руках. Ругань сделает только хуже, и я уговариваю, выбирая самый мягкий тон, на который способен. — Нужно потерпеть еще немного. Справитесь? Хорошо? А потом отдохнем.
Сто шагов — и подъем заканчивается. Вниз по склону легче, главное, не переломать ноги, угодив в лисью нору или споткнувшись о выступающий корень.
У реки мы останавливаемся.
Десятилетки бессильно валятся в траву, хватают губами воздух. Кто поживее, жадно пьют — приходится их одергивать, иначе не встанут.
Яньлинь кривится, держится за бок. Но последовать примеру младших учеников ей не позволяет гордость.
— Дыши! — я подставляю плечо, и подруга благодарно опирается.
Отсюда до Чаш шесть ли: на какое-то время мы в безопасности, и у нас есть немного времени, чтобы восстановить дыхание.
Будут ли нас преследовать? Я уверен, что учитель не пропустит врага, но полностью исключать такую возможность не должен, а значит, лучше разделиться на три группы. Что вражеских мастеров тоже как минимум трое, я стараюсь не думать.
Яньлинь пойдет вдоль реки — это самый долгий путь, но и самый безопасный. Линг — по северному краю леса. Я же возьму самых выносливых и попробую прорваться напрямик через пустошь.
— Встаем! Не время разлеживаться!
— А где Линг? — спрашивает Яньлинь.
Я озираюсь, понимаю, что его рядом нет. Неужели он вернулся? Дурак! Внутренний голос ехидно уточняет, а действительно ли Линг — дурак, или наоборот — это я слабак и трус? Сбежал, когда должен был поддержать⁈ Фохат переполняет тело, заставляет рваться в бой, но я не поддаюсь, только на ладонях остаются лунки от ногтей.
У меня приказ учителя — защитить младших учеников. И он важнее того, что хочу я сам.
— Встаем! Нужно идти дальше!..
* * *
Мастера догнали нас на полпути к деревне. Учитель, пошатываясь и припадая на раненую ногу, нес изломанное тело Линга, за ним молча, опустив голову, брела старейшина Юи. Распущенные черные волосы скрывали лицо. От покрытого темными пятнами ифу пахло кровью. Спрашивать, что именно произошло в долине, не рискнул никто, но позже ходили слухи, будто она рвала противников, пока от них не остались одни клочья.
На следующий день
