близкими друзьями, как они тут же клялись ему в верности – чуть ли не сердце были готовы отдать.
Тохён прекрасно знал об огромном комплексе неполноценности дяди по отношению к его отцу, знал и о том, что его двоюродного брата каждый день с ним сравнивали и подвергали насилию. Тоха ведь во всем немного уступал ему. Окружающие хвалили Тохёна и как бы между делом, вскользь упоминали его глупенького братца. Совру, если скажу, что эта ситуация его не забавляла. Такова психология человека, разве нет? Каждый раз, когда во время семейных встреч брат демонстрировал свой комплекс неполноценности, возникший из-за него, Тохёну было до невозможности смешно и весело. Чем добрее он себя с ним вел, тем яснее читалось смятение на лице брата.
Хан Тохёну мир открылся еще в ранние годы, во времена средней школы. То, насколько он занимателен. Сложностей для Тохёна не существовало, ему казалось, что он волен делать все, что только захочет. На самом деле так и было. Главным образом потому, что он обладал нескончаемыми денежными ресурсами. В нынешнем мире не существует ничего, что нельзя было бы достичь с помощью денег. У него ведь получилось даже слабое, умирающее сердце вылечить. Вот только Тохён игнорировал один простой факт. Помножив единицу на сто, получишь сто, но какое огромное число ни умножай на ноль, все равно останется ноль – так и единожды мертвый вернуться к жизни не сможет. Как сказал тот псих, который приготовил отравленный ядом тток: «Смерть всех уравнивает».
Всего лишь тток. Не алкоголь или какой-нибудь другой напиток, а тток. Кто вообще добавляет туда яд? Если бы преступником был я, ни за что бы так не сделал. Слишком уж он невкусный. Но для Хан Тохёна он был одним из любимейших угощений. У двери стояла прелестная тарелочка с цветочным узором. На ней был аккуратненько разложен приятный на вид сладкий тток, от которого исходил аппетитный аромат кунжутного масла. Тарелка была небрежно накрыта полиэтиленовой пленкой, чтобы на угощение не попала пыль, а на ней красовалась сделанная милым почерком надпись – «Приятно познакомиться». Совсем недавно как раз въехала парочка молодоженов. Тохён вернулся в квартиру с тарелкой в руках. Дружелюбная домработница поинтересовалась, откуда взялся тток. Он знал, что ни домработница, ни его отец не просто не любили его – ни за что бы в рот не взяли. Хан Тохён сказал женщине, что съест угощение в комнате, пока будет учиться, и попросил принести стаканчик апельсинового сока, после чего понес тарелку в комнату.
А дальше вы уже знаете. Яд распространился по телу Хан Тохёна довольно быстро.
Человеческое тело слишком привередливое. И вместе с тем честное. Хрупкое, как бокал из тонкого стекла, и бесполезное, как дневные сновидения. Поэтому-то оно и удивительно. Как, по-вашему, чувствовал себя отец, потерявший сына – штучный товар, доведенный до высочайшего качества вручную, на спасение которого было потрачено несколько миллиардов вон, – всего лишь из-за какого-то кусочка лакомства? Вы вообще можете себе такое представить?
В тот день Тохён умер, давясь собственной кровью, и первой его обнаружила домработница. Увидев потерявшего сознание юношу, добрая женщина испугалась и набрала номер экстренной службы, но звонок никак не проходил, словно какой-то полтергейст баловался. Хотя, может, причина была в том, что одновременно поступило слишком много обращений. Виной всему не чудесные расчеты божества времени, скорее его отвратная привычка наслаждаться тем, как кто-то сверхъестественным образом уворачивается от проблем. Домработница бросила затею со звонком и положила руки на грудь Хан Тохёна, чтобы сделать ему искусственное дыхание (сертификат она получила еще до того, как начала работать). Но уже тогда она прекрасно понимала: слишком поздно.
Женщина медленно отняла от Тохёна руки и, прислонившись спиной к стене, осела на пол. За окном завыла сирена. Как будто бы началась война. И Хан Чонхёк, вернувшийся домой за несколько мгновений до скорой, стал свидетелем произошедшего. «Тохён умер. Я услышала снаружи, как он упал, и открыла дверь – он был уже мертв», – такими наверняка были слова домработницы. Чонхёк уронил на пол упаковку с тортом, который он собирался разделить вместе с Тохёном.
Он шаг за шагом приближался к своему сыну, что превратился из единицы в ноль. К сыну, который не сможет снова стать единицей, хоть на сто его умножь, хоть на десять тысяч. Трясущимися руками он обнял дурно пахнущее охладевшее тело ребенка: необратимая вспять реальность впиталась в него через кожу, воздух, запах. Сердце, язык, горло и внутренние органы Чонхёка пронзила боль, равноценная сотне тысяч острых игл, он дергался, словно утопающий, издавая почти звериные крики. А теперь вспомните, о чем я рассказывал до этого. За происходящим кое-кто наблюдал. Призрак с полным земли ртом. Упорно выкарабкавшийся из ямы, потихоньку вобравший в себя зло, единственный реальный хозяин этого жилого комплекса.
Он смотрел на все это действо с перекошенным в страшной улыбке ртом.
Знаете что? Говорят, мертвые не могут навредить живым, но зато они могут влиять на их решения. А решение, в свою очередь, провоцирует действие. Проще говоря – мертвые способны искушать. Как тот змей из Библии. В решающий момент они могут заставить сделать самый плохой выбор. А потом наблюдают за тем, как человек из-за этого выбора впадает в отчаяние. И каждый раз при этом они становятся сильнее. Взращивают негативные эмоции. Один листик бумаги можно с легкостью порвать или смять, но сделанная из множества листов книга становится прочной. Так же и здесь. Призраки вбирают в себя эмоции мертвых – эдакие оставленные ими следы, которые совершенно незаметны для живого человека, – и за счет этого черпают реальную силу. Обретают способность влиять на живых.
Пока Хан Чонхёк с завываниями обнимал Тохёна, вылезший из ямы призрак украдкой нашептывал ему: «Разве справедливо? Это твой сын умер, с чего вдруг той женщине плакать? Взгляни на разлитый по полу апельсиновый сок. Яд ведь в тток не кладут. Может, он был именно там. В ярко-желтом соке. Ты же знаешь, что домработница трогает вещи твоей погибшей жены? Открой-ка ее ящик с безделушками. Колечка, купленного в честь празднования ста дней с рождения твоего сына, которое ты так берег, чтобы отдать ему позже, там больше не найдется. Помнишь, как однажды открыл гардеробный шкаф жены, а там платье валялось скомканное? Это домработница его примеряла. Она была самой трудолюбивой из всех, что ты нанимал до сих пор. Почему же она так усердно работала? Потому что является работницей премиум-класса? Потому что получает огромные ежемесячные выплаты? А может,
