боль, и Ула словно внутренним взором увидела, как кинжал бывшего Улгрифа коснулся ее кожи на ногах, дорисовывая то, что не успел в прошлый раз. По венам будто жидкий огонь рванул, и, наверное, если бы могла, Ула закричала бы. Но ее разум находился далеко от тела, пожалуй, и к лучшему. Темный действовал неторопливо, тщательно, потому что одна ошибка – и все пойдет насмарку, так что у нее в запасе есть время, пока он закончит. Она должна, должна докричаться до духов!
Ула упорно уходила все глубже, пусть это и могло привести к опасным последствиям, как вдруг ситуация на поляне резко изменилась – на ней появились новые действующие лица. И увидев, кто возник буквально из воздуха позади спутника одержимого, так и стоявшего истуканом около лошадей, Ула задохнулась от радости и нахлынувшего облегчения. А вместе с ожившими эмоциями пришли и ощущения, и в первую очередь боль. Всепоглощающая, пожирающая тело, как огонь, пылающая в каждой клеточке, и терпеть стало невыносимо. И хотя она по-прежнему не могла пошевелиться, голос вернулся, и стражница закричала, громко, пронзительно, срывая горло и почти теряя сознание.
Ощущая, что близок к выходу с тропы духов, Эргед подобрался и потянулся к рукояти меча за плечом. Чувства обострились, дух-ищейка внутри глухо зарычал, словно почуял добычу. Может, так оно и было, только гончий не собирался выпускать волка от греха подальше – шаман предупредил, что темный слишком силен. «Там другой, в нем тоже сила сумеречной твари», – пришла настойчивая мысль. Хм, слуга одержимого? Вполне может быть… Стиснув зубы, Эргед сошел с тропы на траву, оказавшись перед границей на Сумеречном перевале. И первое, что услышал, это резанувший по ушам полный муки крик Улы.
Внутри все встало на дыбы, Эргед едва не поддался эмоциям, бросившись прямо к пылавшей багровым пентаграмме, где одержимый, склонившись над обнаженным телом стражницы, кинжалом вырезал что-то на коже. А туман на границе беспокойно клубился, наливался темнотой, и в нем проскакивали такие же багровые искры. Изредка краем глаза Эргед замечал мелькавшие перекошенные рожи, и волк бесновался внутри, рвался с привязи. Воин отчетливо скрипнул зубами, бесшумно соскользнул с коня, не издавшего ни звука, и крепче сжал меч. Как оружие оказалось в руках, Эргед и не заметил, превратившись в средоточие инстинктов. Эмоции отошли на второй план.
Судя по густому плотному воздуху, ритуал в самом разгаре. Ула продолжала кричать и при этом неподвижно лежала, никак не реагируя на действия одержимого. Тот же будто и не заметил новое действующее лицо, полностью сосредоточившись на деле. Что ж, вот и славно, все так, как говорил шаман: начав ритуал, темный уже не сможет отвлекаться. Только вот дух-ищейка говорил что-то о спутнике, тоже вроде наполненном сумеречной силой… Едва шагнув вперед, Эргед заметил метнувшуюся к нему фигуру, и волк дернулся, заскулил, завыл, требуя отпустить. «В нем зло! Пусти меня, я справлюсь! Его разум под контролем твари!»
– Сначала обезвредим, – выдохнул Эргед, ловко подставив клинок под меч нападавшего.
Он успел заметить безумный растерянный взгляд мужчины, его остекленевшие глаза, и понял, что волк прав, тот находится под контролем темного. И это вселяло надежду, что получится сохранить ему жизнь, убрав из тела то, что захватило разум. А нападавший оказался опытным воином, признал Эргед, встретив умелую защиту, пришлось потратить несколько драгоценных минут, выискивая брешь и не давая контратаковать. От звеневшего в воздухе надрывного крика Улы становилось все сложнее отстраняться, тревога билась в груди, а сердце рвалось туда, в центр зловещей фигуры. Но сначала надо устранить досадную помеху в виде этой марионетки.
Кончик меча нападавшего просвистел в опасной близости от плеча, и Эргед чуть не выругался вслух, запретив себе отвлекаться. Сжал крепче оружие и ринулся в атаку, не давая противнику перевести дух. Может, он и опытный, но у гончего за плечами десять лет службы в патрулях, всякое там бывало, сумеречные духи не только в простых людей вселялись. Удар следовал за ударом, Эргед теснил марионетку, все ближе подходя к знакам на траве, и наконец ловким выпадом выбил меч из его руки. А потом отпустил духа-ищейку, с торжествующим рыком ринувшегося наконец в свою стихию.
Реальность разом изменилась, и не в лучшую сторону. Здесь, в мире духов, творилось нечто странное и страшное. Граница сверкала сотнями злобных красных глаз, бесновавшихся за невидимой преградой, готовой в любой момент рухнуть. Нарисованные на земле знаки сияли насыщенным багровым, пульсируя в такт невидимому сердцу. Фигура темного предстала расплывчатой живой кляксой с колышущимися оборванными краями. А Ула ярко сияла и переливалась жемчужным сиянием, только с каждым мгновением оно становилось все тусклее…
Ищейка не стал отвлекаться, сразу ухватил зубами темное нечто с длинными щупальцами, захватившее неизвестного мужчину, и стиснул клыки мертвой хваткой, урча и мотая головой. Нечто пронзительно заверещало, попыталось опутать щупальцами, однако дух припал к земле, придавив субстанцию внушительными лапами, и начал ее попросту пережевывать. Визг вскоре оборвался, и темная материя исчезла в пасти ищейки без остатка, Эргед вернулся обратно, а дух ушел в глубину сознания. Помощник одержимого валялся на земле, судя по всему, в беспамятстве, что было на руку гончему, и он, ни секунды не медля, ринулся вперед, в одной руке сжимая меч, а другой доставая из кармана костяную фигурку. Очень удачно – темный повернулся к Эргеду спиной, в очередной раз склонившись над Улой, и вдруг замер, а крик стражницы резко оборвался. Воин выдохнул, в три бесшумных прыжка преодолел расстояние до врага и, выбросив вперед руку, впечатал кусочек кости в шею над воротником куртки одержимого.
Как ни странно, боль помогла Уле сосредоточиться, очистила разум от тяжелой хмари. Да, тело буквально горело, но что тело, его можно вылечить, а докричаться до духов, разрушить невидимую преграду, отделявшую Улу от них, пока не получалось. Она словно билась в прозрачный щит, за которым царила темнота, а там, снаружи, оставался Эргед, которому тоже требовалась помощь. И, стиснув зубы, Ула пыталась вновь и вновь, пока ее тело пожирала огненная боль. А потом… Стражница вдруг поняла, что надо делать. Сам того не зная, одержимый дал ей отличный инструмент, чтобы воссоединиться с духами предков и защитником.
Ула собрала всю эту боль, всю ярость и злость, и представила, что со всей силы ударяет этим сгустком в преграду. И… случилось чудо. Внутренняя тишина сменилась многоголосым шепотом, полным облегчения, и радостным воем духа-защитника. «Иди, стражница, иди… Бери нашу силу… Закончи… Мы подскажем, что делать…» Именно в этот момент одержимый
