несвязным словам Сынбому стало немного легче. Он полностью сосредоточил внимание на своих ногах, но вдруг врезался в остановившуюся Суджон. Удивившись, Сынбом взглянул на нее.
– Ты всегда делаешь, что тебе вздумается. Справился с работой несколько раз и уже преисполнился уверенности. Как я могу признать тебя, если ты говоришь только о деньгах?
– Но почему вы ведете себя так только сейчас? Вы же с самого начала знали, что я люблю лишь деньги. Однако именно в последнее время вы все чаще стараетесь уколоть меня ими. Разве в мире есть кто-то, кому не нравятся деньги? Нет ничего странного в желании немного подзаработать ради хорошей жизни. Госпожа Ко, разве вы сами не беспокоитесь о заработке? Тогда почему требуете с каждого пациента-призрака привести по десять человек? Разве все это не ради денег? Почему вы так говорите, словно я один странный?
– Ты ради денег идешь даже на всякие безумства. Зарабатывать надо достойно, а ты, говорят, даже взятку дать не стесняешься? Ты ведь и старейшине Чану заплатил, верно? Разве можно считать взятки чем-то обыденным?
– Что? Где вы такое услышали? Статью прочитали? Или узнали, когда мы привезли Сору в больницу?
– Нужно иметь совесть.
При этих словах лицо Сынбома на мгновение застыло.
– Госпожа Ко, а вы никогда не делали ничего подобного?
– …
– Как вы меня ненавидите. Ладно бы это длилось день или два, но любой может принять меня за вашего врага.
Когда Сынбом ответил ей вопросом, Суджон не нашлась, что сказать. Хоть она и говорила ранящие слова, но вопрос Сынбома вдруг заставил ее почувствовать стыд и неловкость, как будто подняв на поверхность все ее грехи. Разве только Сынбом без ума от денег? Суджон, не в силах ничего ответить, развернулась и ушла. Он был очень похож на нее саму в молодости. Даже своей глупостью, не позволяющей заглянуть хотя бы на шаг вперед.
Откуда-то вместо шуршания листьев на ветру послышался шум текущей воды. Обогнув гору, они увидели глубокое ущелье за густыми деревьями. Их вниманию открылся струящийся поток нефритового цвета. Глядя на воду, Сынбом ощутил жажду. Если бы не Суджон, он бы тут же достал из рюкзака бутылку воды и выпил, но они до сих пор вели сражение за гордость.
– Эй!
С другой стороны холма возник господин Пак. Заметив Сынбома и Суджон, он помахал им рукой. Лицо господина Пака было довольным. Боль, пульсировавшая в груди Сынбома, исчезла, там зажглась искорка надежды.
– Тогда я пойду первым.
Сынбом побежал. Что хорошего в молодости? Конечно, физическая форма! Увидев лицо господина Пака, Сынбом ощутил прилив энергии. Осталось не так уж много. Надо только добраться туда!
«Я первый!»
Сынбом, оставив утомленную Суджон позади, побежал, наступил на упавший лист и поскользнулся.
Тут же небо перевернулось, а земля оказалась над головой. Напуганное лицо Суджон сделало круг и исчезло. В серое небо взлетела птица.
А следом темнота.
* * *
Стук, стук, стук. Как будто металл бился обо что-то. Это звенит у него в голове? Резкий и тяжелый звук, который он услышал, пробудил запертый на дне разум. Чем сильнее он звучал, тем острее Сынбом ощущал пульсирующую боль с головы до пят.
Ха-ха-ха. Кто-то засмеялся. Это Суджон смотрит на него и смеется, как будто так и знала, что это произойдет? Но для нее голос был слишком сильным. И их было несколько. Господин Пак и Ю Сиён смеются вместе с ней? Даже ему самому нынешнее положение казалось дурацким, может, просто и дальше притворяться, что он без сознания?
От стыда он даже не мог стонать, хотя ему было больно.
– Голова такая тяжелая, что ее будет трудно тащить в одиночку. Ты правда хочешь отвезти ее на родину?
Японский? Правда? Здесь слышится японская речь?
Сынбом подумал, что металлический звук в его ушах, возможно, раздается где-то внутри его головы. Он так сильно ударился о землю, когда упал? Стук, стук, стук. А ведь и правда, затылок пульсировал в такт этому звуку.
– Но нельзя же поехать туда с настоящей человеческой головой. Я решил думать об этом как об украшении, раз я так много голов отрезал. К тому же моя жена – буддистка. Будет здорово и перед ней похвастаться. Я не особо разбираюсь в религии, но эта штука выглядит так внушительно, что не стыдно хвалиться перед другими. Эх, а тело тут оставлю!
Сынбом попытался пошевелиться. Он едва дернулся. Где-то вдалеке послышался треск, а затем что-то с глухим звуком покатилось с горы. Ха-ха-ха. Смех потихоньку удалился. Он исчез вместе с непонятными разговорами. Больше в голове Сынбома не раздавалось ни звона, ни мужского смеха. Все, что он мог слышать, – это шум воды, неторопливо текущей в ущелье.
«Уходите? Нет! Не оставляйте меня здесь!»
Гнев и печаль хлынули из самого солнечного сплетения. Этого быть не могло. Сынбом сжал кулаки. Он изо всех сил попытался поднять свое окаменевшее тело, которое только лишь слегка дрогнуло. Оно казалось тяжелым, как камень. Сынбом так разозлился, что ударил сжатыми кулаками по земле. В воздух поднялись холодные струи воды.
«Не уходите, оставив меня здесь, как бесполезный камень! Это очень больно. И одиноко!»
Сынбом широко раскрыл глаза.
– Разве не должны вы хотя бы позвонить в «один один девять»?! – закричал он, но затем встретился глазами с Суджон, которая смотрела на него сверху вниз.
– Ты в порядке? Пришел в себя?
– Вы не ушли?
Суджон нахмурилась. А затем вытянула пальцы перед глазами Сынбома.
– Сколько видишь?
– Три. И они движутся туда-сюда.
Застонав, Сынбом поднял верхнюю часть туловища. Он уже пострадал вчера, и сегодня это случилось снова. Когда он ощупал затылок, почувствовал, что место удара опухло. Суджон протянула руку и поддержала его, чтобы Сынбом встал. С ее помощью он смог подняться, но вдруг правую лодыжку пронзила сильнейшая боль, и он снова скрючился. Казалось, будто боль, начавшись в лодыжке, постепенно распространялась по всему телу до макушки.
Суджон, увидев, как Сынбом захромал, сказала:
– Кажется, что она не сломана, но в то же время будто и сломана.
– Когда от меня отвернулась удача? С того момента, когда вы окатили грязной водой? Нет. С тех пор, как меня уволили? Это что, черная полоса?
– Даже если ты умрешь, так и не признаешь, что сам виноват.
– В чем я так сильно провинился? Я так несчастен, что меня должны вознаградить небеса! Как же странно, что этого не происходит, – пробормотал себе под нос Сынбом, а затем вытянул руки в обе стороны и побрел вниз с холма.
Каждый раз, когда
