от высоких сводов.
— Княжич, боюсь, что это может быть полнейшим сюрпризом как для меня, так и для вас, — Савельев сокрушённо покачал головой. — Однако же я надеюсь, что всё обойдётся миром, и война в стенах Кремля не разразится… даже родовая.
— Надежда умирает последней, — я хмыкнул, поправляя штанину и заодно проверяя состоянии иллюзии. Та ещё не рассеялась, что не могло не радовать.
— Княгиня, вы не ответили на вопрос по поводу ноги, — настойчиво повторил Савельев, поправляя перекосившуюся саблю.
Елизавета Ольгердовна медленно подняла голову, и её взгляд, холодный как зимнее утро, буквально пригвоздил безопасника к месту:
— Скажите, Григорий Павлович… — она намеренно растягивала слова, — у вас, если не ошибаюсь, двое сыновей и дочь? От двух браков, так ведь?
Савельев напрягся, и его пальцы непроизвольно сжали эфес шпаги:
— Всё верно, — он сделал едва заметный шаг вперёд, словно ищейка готовая сорваться в погоню.
— Скажите, если бы один из ваших отпрысков вдруг стал магическим инвалидом, а у вас бы была малейшая возможность это исправить, при том, что все лекари в унисон сообщили бы, что это невозможно… Вы бы воспользовались ею?
Савельев задумался, его скулы двигались, будто он мысленно пережёвывал ответ. Наконец, он глубоко вздохнул, и его плечи опустились:
— Если бы это не нарушало закона… то да, — он выдохнул, словно сбросив груз.
Княгиня внезапно улыбнулась, но в её улыбке не было ни капли тепла:
— Ну вот и я воспользовалась. Со своей специализацией, со своей силой… — каждое её слово падало, как молот на наковальню, — я собственными методами нивелировала урон, нанесённый моему наследнику. И если уж медицина бессильна… — она сделала театральную паузу, — вместо неё за лечение взялась я.
Савельев побледнел, уставившись мне на ногу, будто оттуда на него смотрела какая-то тварь. Он открыл рот, чтобы возразить, но тут раздались три гулких удара посоха о мраморный пол. Из-за дверей появился мажордом в парчовом камзоле, длинные полы которого колыхались в такт шагам:
— Её Императорское Величество, императрица-регент Мария Фёдоровна, ожидают гостей! — его бас раскатился по залу.
Григорий Павлович, всё ещё под впечатлением от слов княгини, лишь галантно указал рукой на распахивающиеся двери. Но в последний момент, когда мы уже сделали шаг вперёд, его рука неожиданно вскинулась, описывая в воздухе обережный символ, уже видимый мною ранее. В его обычно холодных глазах вдруг мелькнуло что-то, похожее на участие.
Кажется, в этот момент он искренне желал нам удачи.
Мне же от чего-то стало весело. Вот уж чего-чего, а удачи нам здесь не требовалось. Как там говорила княгиня, у рода было некое благословение высшей сущности… Посмотрим, остались ли хотя бы его остатки в нашем роду.
Княгиня вошла первой, вслед за ней вошёл я. Дверь за нами тихо закрылась, и перед нами предстала вполне себе ожидаемая картина: кабинет императрицы сейчас был затемнён — тяжёлые шторы скрывали время суток, повсюду горели магические светильники, отбрасывающие причудливые тени на стены, обитые тёмно-синим бархатом.
Весьма красивая женщина, я бы даже сказал, аппетитная, пристально разглядывала меня. Не менее пристального взгляда удостоилась и княгиня. Лишь после того, как дверь за нами окончательно закрылась, императрица указала на стулья перед своим массивным дубовым столом, который стоял буквой «Т».
Она восседала за ним в домашнем платье без большинства всевозможных наград и регалий, с минимумом украшений. Действительно, нас принимали почти по-семейному. Нам предстояло побеседовать с императрицей, а нашим оппонентом, как я подозревал, как раз и выступил патриарх рода Светловых.
Выглядел он ни разу не довольным, а скорее надувшимся и получившим выговор. Высокий мужчина богатырского телосложения, с объёмной белоснежной бородой и седыми волосами, собранными в строгий хвост. Разглядывал он меня взглядом хищника, готового растерзать, перегрызть горло. Но только мой внутренний горг всё равно не воспринимал его в качестве достойного соперника.
— Княгиня, княжич… — начала императрица, обводя нас внимательным взглядом. — Я пригласила вас сегодня, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, которая последние пятьдесят лет существует между двумя родами — верными столпами короны и империи.
Светлов едва сумел натянуть улыбку на губы, однако же кивнул, соглашаясь с императрицей. Интересно, что же она ему такое сказала, что того так перекосило? Ну вот сейчас и узнаем.
— Княгиня, я смотрю, княжичу стало лучше. Неужто ситуация с ногой парадоксально изменилась? — императрица приподняла бровь. — А ведь говорили, что это неизлечимо.
— Да врали они всё! — возмущённо фыркнул Светлов, ударив ладонью по столу. — Я же говорил — случайность, а инвалидность — поклёп и навет! Не могло его так благословениями отоварить. Кроме одного случая, и я вам о нём в личном разговоре указал!
— Игнат Сергеевич, помолчите! — ласково улыбнулась императрица, отчего по столу зазмеилась изморозь. — Вашу сторону я выслушала, дайте и княгиню послушать!
В её голосе явственно почувствовался лёд предостережения.
— Ваше Императорское Величество, — склонила голову княгиня, — моя магическая специализация позволила мне вмешаться и попытаться спасти хотя бы остатки магической структуры в конечности наследника, дабы снизить повреждения, полученные в результате нападения.
— И что же у вас вышло? — поинтересовалась императрица, слегка наклонившись вперёд.
— Не сочтите за оскорбление, но, если позволите, Юрий продемонстрирует результат. Для этого ему придётся частично обнажиться.
Императрица заинтригованно кивнула, перед тем пройдясь опытным оценивающим взглядом по моей фигуре.
— Ваше Императорское Величество, позволите воспользоваться вашим ножом для вскрытия писем? — попросил я императрицу.
Та удивлённо отреагировала на мой вопрос, но передала нож с короткой тонкой ручкой, этакий элегантный стилет, которым вряд ли можно было нанести хоть какой-либо вред. Мне же его было достаточно. Острота лезвия была такова, что я с лёгкостью распорол штанину и продемонстрировал заранее заготовленную иллюзию лапы горга. Что удивительно, её не пришлось даже обновлять.
Я демонстрировал лапу, открыв взору государыни разрез, начинающийся чуть выше колена. Но обувь снимать не стал — так нога хотя бы отчасти напоминала человеческую, а с когтями горга на таковую уже не походила.
— Впечатляет, — признала императрица, пристально разглядывая мою ногу. — Я думала, досужие языки врали, когда упоминали, что вы сделали себе подобную операцию… но теперь верю. Скажите, княгиня, удалось ли полностью восстановить физические и магические кондиции наследника?
— Частично, Ваше Императорское Величество. Хотя бы теперь он сможет ходить, заниматься спортом и верховой ездой, фехтовать и, в принципе, постоять за себя. Как вы знаете,
