Ульяна Павловна? Почему театр?
— Каким-то магическим чутьём поняла, что у нашего канцлера и примадонны была интрижка, может, и нет, но они встречались в прошлом году. Подозреваю, это был «Поцелуй смерти» потому-то у неё и голос пропал. А теперь вернулась завершить начатое. Не помните, какой она букет подняла на сцене? Ульяне показалось подозрительным, что женщина перешагнула через букет роз, а подняла скромные хризантемы, словно для неё важен тот человек, что их подарил. Секрет, полагаю, именно в сильном аромате этих цветов, в них легче спрятать яд.
Курский закрыл глаза, попытался вспомнить тот момент: финал арии, поклоны, цветы. И действительно, Ноэль именно так и поступила. Прошла, сама наклонилась и подняла обычные цветы из оранжереи. Такие всю зиму цветут в любом богатом доме.
— Надо же! Насколько внимательная девочка! Она не перестаёт меня поражать! Нам осталось допросить Ноэль и узнать имя заказчика.
— Я уже знаю его имя! Так что, сейчас наша задача задержать на положенные трое суток иностранную шпионку, если не докажем, что именно она приложила руку…
— А как это доказать? Если её букет отравлен, то она скажет, что конкурентки хотели отравить. Нужно что-то придумать более весомое. Если бы у неё найти яд и сравнить.
Разумовский почесал подбородок, размышляя над словами Курского. Он прав. И если при обыске находятся двое настолько важных советников, то брать в суде разрешение на арест не требуется.
Карета остановилась, и Курский сам сходил в участок, приказал собраться троим городовым и дежурному следователю.
Сам советник из Тайной канцелярии в простом дежурном участке?
— Слушаюс-с! Сию минуту-с! — суета вскипела, вспенилась, и через несколько минут в экипаж князя вернулся Курский, взволнованный следователь Кочетков следом в чёрной карете с отделением для арестантов, а за каретами трое всадников, готовых проводить обыски и задержание.
Театральная администрация ещё на месте, спектакль недавно завершился, всё праздную успешную премьеру, пока суета, эйфория и шампанское не дали возможности опомниться, сам князь, а за ним Курский прошли в гримёрки.
— Готовы, Олег Осипович?
— Так точно! — кивнул и постучал, представился поклонником и попросил автограф.
— Я устала, приходите завтра! — томный голосок Ноэль жеманно отказал, но дверь оказалась открытой.
— Простите, сударыня, я всё же войду, и мои коллеги нарушат ваш отдых. Я старший советник Тайной канцелярии Курский Олег Осипович, нам нужно проверить вашу гримёрку. Прямо сейчас. Прошу вас, садитесь в это кресло и не вставайте, пока идёт обыск.
— Вы не имеете права, я гражданка другой страны. Это беззаконие! Позовите адвоката и администрацию! — Ноэль завизжала и быстрым взглядом посмотрела на букет шикарных хризантем. Точно такие, стояли в вазе у постели Орлова.
— Обыск можно проводить без спешки, сударыня, по моему личному приказу, вы задержаны. А вам Олег Осипович, достаточно проверить вот этот букет! Посмотрите, маленький флакон привязан к цветам, это тот самый яд, каким отравлен канцлер.
Менталист Разумовский быстро уловил связь цветов и всю преступную линию, на флаконе дело не ограничилось, в её небольшом саквояже нашли несколько писем с инструкциями на немецком языке. Глупая женщина не успела их уничтожить, или забыла…
— Этого достаточно на виселицу. Вы сударыня, в прошлом году сделали обряд смерти…
— Пусть все выйдут, мне нужно с вами наедине, всего пять минут, Ваше сиятельство!
— Меня отравить? — хмыкнул Разумовский, и тут же добавил. — Курский останется, я ему доверяю, как себе!
Олег Осипович едва заметно улыбнулся и когда Кочетков с помощниками вышел подождать, закрыл дверь на ключ.
Ноэль поправила халат, театрально закатила глаза и зарыдала:
— Это не яд! Это противоядие, они мне его передали, еще год жизни в подарок. Клянусь, моя вина только в том, что я без памяти влюбилась в князя Орлова.
Театральность с Ноэль слетела, как осенняя листва в ветреный день, несчастная женщина закрыла лицо руками и продолжила рыдать, но теперь тихо всхлипывая. Её тело начало дрожать, хотя в комнате жарко.
— Это лихорадка, такая же, какой болеет Модест Сергеевич. Вы его заразили или отравили этой магической болезнью?
Несчастная женщина кивнула и снова зарыдала.
Пока Курский приготовил бумагу и карандаш для показаний, ей позволили рыдать вдоволь.
Глава 54. Допрос
Ноэль выпила воды, от слёз и испарины грим смазался и состарил её, иллюзия красоты исчезла, оставив лишь намёк, что эта уставшая, измождённая женщина когда-то могла кружить голову мужчинам и без всякой магии. Дрожащей рукой попыталась зажечь спичку, чтобы закурить, но князь попросил не делать этого.
— Сударыня, у нас мало времени! Расскажите всё, и если ваши сведения спасут жизнь канцлера, то я, возможно, попрошу царя о снисхождении, вас вышлют на родину во Францию.
Она горько хмыкнула, словно показала знатоку бриллиант, а он не понял, что это подделка.
— Не хмыкайте, по вашему акценту, точнее, по его отсутствию понятно, что вы родились в России, я уже вижу вашу жизнь, она незавидная. Отец продал богатому сутенёру, а тот продал в бедную театральную труппу. Так началась ваша карьера, Нина, а потом вы вышли замуж за купца, через полгода он удивительным образом умер, а Нина пропала. Но появилась Ноэль, мне продолжать?
— Он умер сам, от пьянства. Выпил, поднялся по ступеням и неудачно упал. Я прекрасно знаю свою историю. Она трагичная.
— Да, сударыня, судьба трагичная, однако паспорт у вас французский, вы были замужем за господином Полем Этьеном Бонье, вас могут выслать к нему.
— Мой муж выгнал меня, посчитал, что я воровка, и вышла замуж только ради его ювелирного салона. Это всё в прошлом. И влюбилась я лишь однажды. В прошлом году после премьеры меня представили знатным господам, среди которых сам канцлер неприступный, гордый и с такой притягательной мужской силой. О боги, где я и где он! Он божество. Я тлен!
Курский раздражённо вздохнул и многозначительно посмотрел на подозреваемую, попросил обойтись без поэтики, он пытается записывать показания, а уже поздно…
— Ах! Хорошо-хорошо! Он стоял с каким-то графом и не обращал на меня ни малейшего внимания. Я пустое место для такого, как он. Нас всё же представили, но он даже не поцеловал мою руку.
— А разве он обязан целовать руку актрисе? — Андрей Васильевич деликатно напомнил, что она слишком многого желает, но тут же продолжил допрос. — Вас настолько захватили чувства к нему? Или вам за эти чувства заплатили?
Разумовского не
