меня, не прижал к себе. Казалось, ему трудно было даже смотреть на меня.
– Послушай, Аки, я не знаю, как тебе это сказать…
У меня сердце заколотилось. Я решила, что он собирается порвать со мной. Что пошло не так, я не знала, но явно что-то пошло. Может, он узнал о моем походе в полицейский участок?
– Я могу объяснить, – проговорила я.
– Я получил повестку.
Я словно в колодец ухнула, глубокий и темный. Заявление Арта меня оглоушило, и потребовалось время, чтобы обрести дар речи.
– Когда тебе уезжать?
– Через две недели у меня начальная подготовка в лагере Шелби.
Я достаточно часто общалась с нисеями, чтобы знать, что призывные повестки приходят заранее.
– Как давно ты узнал?
Горячие слезы навернулись мне на глаза, я стиснула на груди руки.
– Я хотел, чтобы мы с тобой как можно больше времени провели без того, чтобы это висело у нас над головами, – вместо ответа сказал Арт.
– Ну еще бы!
Все эти романтические вечера у озера! Он хотел посмотреть, как далеко сможет зайти, а потом – привет, и все.
– Нет, нет, все совсем не так.
Я чувствовала себя дурой. Такой же, как девицы, которых бросал Рой. Я кинулась рыться в сумочке, найти платок или салфетку и промокнуть слезы, но там ничего такого не оказалось.
– Нет, Аки. Я влюблен в тебя по уши, разве ты сама этого не видишь? Я пропал. – Он полез в брючный карман и вытащил оттуда маленькую коробочку. – Я люблю тебя. Я хочу на тебе жениться.
Глава 19
Яне сказала сразу ни “нет”, ни “да”. Сидела, раскрыв рот, и смотрела на кольцо в гнезде из белого бархата внутри синей ювелирной коробочки. Обручальное кольцо. Солнце было в зените, и в свете луча, пробравшегося в окошко пикапа, бриллиант сверкал всеми цветами радуги. Я совсем растерялась.
– Ну, Аки, что ты на это скажешь?
В глубине души я чувствовала, что мы едва знаем друг друга. Я не думала, что готова идти замуж. Но, с другой стороны, знала, что никогда еще не встречала такого человека, как Арт Накасонэ, и если я сейчас не скажу ему “да”, то навсегда его потеряю.
– Да, я выйду за тебя замуж.
Он зримо, всем телом, отмяк и шумно перевел дух. Неужели он сомневался в том, как я отвечу?
И все-таки мне хватило духу сказать Арту, что я не могу этак с ходу пойти и пожениться завтра в окружном суде. “Это будет неправильно”, – сказала я, хотя знала прекрасно, что нисейки постоянно так поступают. Я уговорила его сохранить в тайне нашу помолвку, потому что мне самой так будет легче. Мне самой еще требовалось разобраться с этим событием, не отвлекаясь на мнения окружающих. Родные Арта, наши друзья, Нэнси и Филлис, и особенно мои родители – все они будут на седьмом небе от счастья. Мне совсем не хотелось, чтобы их предсказуемый восторг затмил мой собственный.
Мне, конечно, пришлось рассказать папе и маме, что Арта призвали на военную службу. Маму эта новость расстроила. “Какая жалость, – сказала она, промывая рис в кастрюле над раковиной, прежде чем поставить его вариться. – И как раз в тот момент, когда у вас все так хорошо складывалось”. Папа при этом спокойно сидел себе за столом. Он в последнее время держался так отстраненно, что я с трудом узнавала в нем того отца, которого знала по Тропико.
Счастливей всего я была, оставаясь одна в квартире, надевая свое колечко и любуясь его сверканием. Когда-нибудь мы с Артом станем супружеской парой. Вместе построим будущее и заведем детей. Я не допускала и мысли о той страшной возможности, что он может не вернуться живым. Слишком невыносимо.
Осознав, что мы вступили в серьезные отношения и что времени побыть вдвоем нам осталось совсем мало, мы перестали ходить на нисейские танцы и вечеринки. Стоит ли тратить время, слушая дурацкую болтовню? Мы стремились проводить вместе каждую минуту, свободную от моей работы. Стали чаще наши свидания поздними вечерами в грузовичке. Как-то раз – у него молния на брюках раздвинута, а у меня лифчик расстегнут – нас прервал полицейский, постучавший своей дубинкой в окно машины. Горя стыдом и страстью одновременно, мы, тут же разъяв объятия, отскочили по разным углам кабины. Арт застегнул молнию, завел двигатель и отвез меня домой.
За день до отъезда Арта я записалась в парикмахерскую. Позже тем вечером у нас намечена была встреча в номере отеля на Уобаш-авеню в южной части Петли, и мне хотелось к этому событию подготовиться. В прошлый раз Пегги подстригла меня покороче для пикника по случаю Четвертого июля. В этот раз я заявила, что хочу прическу как у Ланы Тёрнер.
– О-о-о, Лана! – Высокий мужчина в женском платье, войдя в салон, наклонился к настенному зеркалу, чтобы лучше меня разглядеть. – Определенно есть сходство!
– Посиди, Джорджина, я через минутку освобожусь, – сказала ему Пегги, да так по-свойски, что я озадачилась. Не зная, как реагировать, я помалкивала.
Джорджина уселась на стул прямо рядом со мной.
– Мы сталкивались тут и там вокруг “Кларк и Дивижн”, – сказала она мне, – и мне хорошо известно, что все парни-нисеи от тебя без ума.
Я смутилась. Джорджина раньше не обращала на меня никакого внимания, и уж точно никто из парней – ну, кроме Арта – не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Мне хотелось сказать в ответ что-нибудь остроумное, но язык не повиновался. И потом, я не знала, как обращаться к Джорджине – “он” или “она”. Пегги прояснила ситуацию, сказав:
– Не принимай ее всерьез, Аки.
– Аки? Какое очаровательное имя. Оно что-нибудь особое значит?
– “Осень”, – кое-как выговорила я.
– Прошу прощенья?
– Осень, – сказала я громче.
– Ах, осень! И в самом деле, как раз сентябрь. Это твое время года.
– Перестань ее дразнить, – сказала Пегги, заканчивая накручивать мне волосы на крупные бигуди. – Она хорошая нисейская девочка. – Эх, знала бы Пегги правду! – Джорджина, Аки, – артистка эстрады на Кларк-стрит.
– Я танцовщица. – Джорджина вытянула свои длиннющие ноги, которые были чисто выбриты. – А мисс Пегги следит за тем, чтобы я была красоткой.
Пока Пегги усаживала меня под купол одного из двух своих фенов, тот нисей-портье, что обычно стоял за гостиничной стойкой, ввез в салон тележку с большой коробкой.
– О, Кейзо, вот спасибо! Я ждала эту посылку, – обрадовалась Пегги, попросив поставить коробку в углу, и, когда Кейзо снимал ее с тележки, плечевые мышцы у него напряглись.
Джорджина, увидев такую телесную мощь, практически зарычала. У Кейзо
